времени, сколько возможно. Тренировки твои должны проходить дольше и сложнее. И пора тебе познакомится с теми, кто сможет быть союзником в этой борьбе.

– О ком ты говоришь? – ошарашенно спросила я.

– О ведьмаке. – хмыкнул домовой. – К ведьмам обращаться опасно. Я уже говорил тебе, что ты для них конкурентка. Очень сильная, но совсем не опытная, потому лакомый кусочек. А ведьмаку твоя сила без надобности. Себе он ее забрать не сможет. Убедившись, что ты с ним на одной стороне, он согласится тебе помочь.

– Тит, я конечно все понимаю, но мне нужно еще где-то этого ведьмака найти. – заметила я. – А как это сделать я не знаю. Может есть место, где такие собираются. Я может быть смогу почувствовать себе подобного?

– Никаких таких мест я не знаю, – улыбнулся Тит – Знаю, что как у ведьм бывает шабаш, так и у ведьмаков есть свой, на котором собираются ведьмаки со всех уголков земли. Но, кроме ведьмаков туда никому ходу нет, да и был он уже в этом году.

– Ну и как тогда мне найти помощника? Может объявление дать на авито? – пошутила я.

– Я уже нашел того, кто может тебе помочь. Только он пока о тебе ничего не знает, – самодовольно ухмыльнулся домовой.

– Ты нашел? Как, Тит? – вытаращила я глаза.

– Интернет твой помог.

Я не могла поверить тому, что слышу.

– Ты ж сама меня компьютером пользоваться научила. Мне стало интересно. Я вроде как с людьми общаюсь и в то же время, они не знают обо мне ничего, очень удобно. Я на социальную сеть наткнулся, ну и зарегистрировался. Не все получалось сначала, но потом справился, – сиял Тит как новый самовар. – Под своим именем. Так и написал имя – Тит, а фамилия – Домовой. Фотографию не поставил только. Не знаю я как ее делать. Так вот, ко мне в друзья попросился Домовой Афанасий. Я сначала посмеялся, что люди себе такие имена пишут, или и правда фамилия у этого Афанасия такая, да еще и ищут других с такими же фамилиями. Только оказалось, что это не человек никакой, а из наших и живет он в доме ведьмака. Я и рассказывать тебе не хотел, Афанасий-то, небось, не обрадуется, что я про него ведьме рассказываю, но раз тут такое дело, то и наплевать на это надо три раза.

– Ну ничего себе, прогресс! – я была в шоке. – Тит, ну ты даешь!

– Это что, я теперь хочу языки другие выучить, чтобы во всех странах сородичей найти, – решил добить меня домовой. – Выйти мы из дома надолго не можем, значит встретиться в живую возможности не имеем. А переписываться друг с другом – сколько угодно. Ведь можно и опытом делиться и последние новости узнавать. Что не говори, а времена наступили хорошие.

– А кто недавно мне говорил, что раньше люди к природе ближе были, а сейчас все в бетоне погрязли? – подначила я его.

– Так разве я не прав? – удивился моей бестолковости Тит. – Только зачем же жить, только ругая все что имеешь? Нужно находить положительные стороны. Пользоваться дарами. Менять в лучшую сторону то, что в твоих силах изменить. Разве плохо, что человечество изобрело интернет? Нет! Но ведь каждый сам решает, как этим изобретением пользоваться. И не все это делают во благо. – Тит почесывал лежащую у него на руках Машку. Зрелище было то еще. Тит, с бородой по пояс, в простой холщовой рубахе, сидит нога на ногу, на ногах лапти, и рассуждает о том, что будет изучать иностранные языки, чтобы через социальные сети отыскать по всему миру домовых. Я залилась смехом. Тит не понял причину веселья, но тоже начал хохотать. Смех его, с похрюкиваниями и скрипом еще больше раззадоривал меня, и я хохотала до слез, до изнеможения, пока у меня не потекли слезы и мой смех не стал походить на истерику. Тит испуганно вскочил. Машка обняла мою ногу передними лапками и тихонечко замурчала, успокаивая меня. Меня и вправду начало отпускать. Мне даже легче стало. Видимо с этим истерическим смехом и слезами выплеснулось наружу и нервное напряжение, державшее меня несколько часов. Тит сказал, что мне нужно лечь поспать, чтобы восстановиться. Я хотела возразить ему, но он положил мне руку на голову, и я тут же провалилась в глубокий сон.

Интерлюдия

В последующие несколько недель никто не видел бабки Марьи. Никто не мог зайти к ней в дом. Федор приезжал к ее дому дважды, но такой ужас обуревал им, что он, не посмев даже слезть с лошади, разворачивал обратно.

Марья же, чтобы найти способ не пускать царя со своими супостатами в деревню, и остановить грядущие бесчинства, искала ответа у древних. Для этого, спускалась она все глубже и глубже по родовой памяти, пока не нашла одну из них, чтобы узнать у нее то, что ей было так необходимо.

Очнувшись ото сна, она увидела склонившегося над ней обеспокоенного домового, Тита. Он держал в руках большую кружку с дымящимися заваренными травами. Марья была не в силах даже приподняться. Тит поставил кружку и осторожно, словно боялся ее повредить, приподнял Марью, подсунув ей под спину подушки. Поднес кружку ей ко рту и аккуратно начал вливать отвар ей в рот. Много проливалось мимо, но Тит не обращал на это внимания. Влив, сколько мог, в рот отвара, он слегка запрокидывал ее голову, и следил, чтобы она не подавилась. После отваров и бульонов, он ее усыплял, и снова поднимал, чтоб отпаивать отварами, восстанавливающими ее, обтирать мокрыми полотенцами и кормить жиденькой кашей. Через несколько дней, Марья смогла самостоятельно слезть с печи. Еще через несколько дней, едва оправившаяся Марья занялась упражнениями, позволяющими ей управлять чужим сознанием на большом расстоянии, и подселению в человека. Подселяться в животных умеет практически любая сильная ведунья, в человека, не умел никто. По крайней мере из тех, о ком знала или слышала Марья. Спустившись по родовой памяти на несколько поколений, Марья нашла ту, чьи знания ей были сейчас необходимы. Она была из древних. То есть, у нее в жилах текла кровь тех, самых первых, старейшин. Тех, кто начинал обустройство этого мира. Тех, кто жил на земле в равноправии между людьми и теми, кто за гранью. Тех, кто сохранял баланс между людьми и природой, людьми и нежитью. В жилах Марьи не было крови древних, но она была потомственной ведуньей, и она была сильна. Непосильную задачу взвалила на себя Марья,