— Полагаю, эта мера преждевременна — если он, конечно, не начнет представлять собой большую угрозу, чем прежде, — перебил его Серый Плащ. — Я думаю, Круг согласится с этим.

— Когда я их увижу? — спросил пассажир. — В смысле, лично?

— Это не я решаю. Я всего лишь связной, ничего больше, — он пожал плечами. — Однако, если этот проект получит развитие, я думаю, мы сможем просить о встрече.

— Я все сделаю, — угрюмо заявил пассажир. — Он не мог увести их далеко.

— Тогда тебе лучше шевелиться, — кивнул Серый Плащ. — Пока Скави не опередит тебя в гонке.

— Не опередит нас, — поправил пассажир.

В голосе Серого Плаща, когда он ответил, я уловил легкую усмешку.

— Разумеется.

Несколько секунд в салоне царила неловкая тишина, потом пассажир рывком распахнул дверь, выбрался из машины и ушел, не проронив больше ни слова.

Серый Плащ смотрел ему вслед, пока тот не скрылся в ночи, потом тоже вышел из машины. Мое бестелесное «я» заглянуло в машину. Так я и знал: рулевая колонка раскурочена, провода зажигания замкнуты накоротко.

Мгновение-другое я разрывался на части, не в силах определить, за кем из двоих следовать. Пассажир пытался добыть от кого-то какую-то информацию. Это означало, скорее всего, что он держит этого «кого-то» в плену и допрашивает. С другой стороны, это же вполне могло означать и то, что, скажем, он не в состоянии добиться от этого «кого-то» внятного ответа, сколько бы выпивки он тому ни ставил. И еще я знал теперь, что пассажир пересекался со мною раньше — про Серого Плаща я не знал и этого.

Да, этот, второй — совсем другое дело. Он уже пару раз пытался убить меня, и по меньшей мере часть тридцати шести смертей, о которых говорила мне Элейн, была на его совести. Он умен, и он связан с какой-то неизвестной мне группировкой, которую называл «Круг». Уж не она ли является реальным аналогом вычисленного мною в теории Черного Совета?

Он тем временем уходил все дальше от машины — якоря, удерживавшего все мое замысловатое заклятие, и чем больше делалось расстояние между нами, тем более призрачным становился его силуэт. Если я не последую за ним немедленно, он просто-напросто растворится в этом необъятном городе.

Кем бы ни был этот его пассажир, я, очевидно, обращал его уже в бегство. Если это удалось мне раз, удастся и еще.

Значит, Серый Плащ.

Я догнал Серого Плаща, перенацелив на него заклятие. Он прошел несколько кварталов, свернул в переулок и спустился по лесенке, которая привела его к двери — должно быть, раньше она вела в подвал вроде моего. Он огляделся по сторонам, дернул за цепь, которая казалась намертво приржавевшей к стене, открыл дверь и скрылся за ней.

Черт. Если у этого места есть порог, мне ни за что не войти внутрь. Я просто буду биться своей нематериальной башкой в дверной проем — как муха в стекло. И это не говоря о том, что, если он позаботился защитить это место мало-мальски эффективными оберегами, те запросто могут разнести к чертовой матери мою духовную составляющую — ну, по меньшей мере нанести моей психике серьезный урон. Я вполне могу очнуться на полу своей лаборатории, мыча и пуская слюни, разом превратившись из профессионального чародея в безработный овощ.

К черту. Такой работой, как моя, нельзя наниматься, шарахаясь от любой воображаемой угрозы.

Я собрал волю в кулак и рванулся вперед, вслед за Серым Плащом.

Порога не было — уже хорошо. Оберегов — тоже, что еще лучше. Серый Плащ вошел не в жилое помещение — он вошел в Преисподнюю.

Чикаго — город старый, по крайней мере, по американским стандартам. В том или ином виде он существовал уже во времена войн с французами и индейцами, задолго до создания Соединенных Штатов. Поскольку геология здесь представляет собой большое болото, здания с годами имеют привычку медленно-медленно погружаться. В свое время именно так погрузились старые деревянные улицы, поверх которых выстроили несколько слоев новых улиц.

Там, где грунт не представляет собой медленно перемешивающуюся грязь, он сменяется скальными породами. В таких местах прорыты туннели, кое-где соединяющиеся с естественными пещерами. Некоторое время в одном из таких туннелей располагался проект «Манхеттен», пока его не перевели на чертовы куличики. До кого-то в правительстве, похоже, все-таки дошло, что разработка и изготовление атомного оружия в центре второго по размеру города страны — не самая удачная идея.

Короче, все, что осталось после этого — это безумный лабиринт переходов, пещер, полуразрушенных старых зданий и извилистых туннелей, на вид готовых обрушиться в любую минуту. Здесь темно, люди сюда почти не забредают, и в результате чикагская Преисподняя превратилась в дом, кров и убежище для самых всевозможных тварей, которых не видали глаза смертных, даже чародеев. Некоторые из этих существ в свою очередь расширили эту сеть туннелей и пещер, образовав тщательно охраняемые территории, в которых никогда не светит солнце, не дует ветер. Здесь царят темнота, холод, сырость и страх. Те факты, что здесь обитают существа, не питающие особой любви к человечеству, а возможно, еще и радиоактивный фон с сороковых годов сохранился, как-то не слишком располагают к развитию в этих местах туризма.

Серый Плащ прошел сквозь трещину в задней стене здания и быстро направился вглубь туннелей Преисподней. При этом силуэт его сделался еще более неясным. Мне приходилось держаться ближе к нему, а это требовало от меня все больших усилий. Дело в том, что мой Маленький Чикаго отображает Преисподнюю не слишком точно: отчасти потому, что карт этого места просто-напросто не имеется, а также потому, что попытка взять частицы объектов для модели мало чем отличается от самоубийства. Ну и (в большей степени) потому, что я в голову не брал делать этого.

Сквозь полупрозрачную завесу земли, камня и кирпича я все еще мог разглядеть настоящего меня, стоявшего над городом. Одну руку я все еще держал выставленной вперед, только пальцы мои дрожали, а по лицу стекал пот. Странно, но напряжения я отсюда не ощущал. Черт, этого я не предусмотрел. Запросто могло статься, что я ломился вперед, совершенно не осознавая того, какой ценой мне это дается. А ведь это могло привести к смерти моего физического тела, оставив меня…

Где и каким это меня оставит, я не знал. Но в любом случае это убило бы меня. Впрочем, мой дух мог и остаться здесь этаким жалким привидением.

Не распускай нюни, Дрезден. Ты не для того выбрал эту профессию, чтобы сбежать при первых признаках усталости.

Я двинулся дальше, не забывая, однако, по возможности чаще проверять состояние того меня, что стоял наверху.

Серому Плащу не пришлось идти долго. Он подошел к небольшой расселине в скальной поверхности, протиснулся в нее боком и, упершись руками и ногами в ее стенки, принялся ловко карабкаться наверх. Футах в восьми или девяти от пола расселина открывалась в помещение с тремя кирпичными и одной земляной стенами — наполовину обвалившийся фундамент, решил я. Обстановка в помещении была спартанская: пара надувных матрасов, спальный мешок, фонарь, маленький мангал, бумажный мешок с древесным углем и несколько картонных коробок с продуктами.