тебя зовут не «эй»? — ни разу не запыхавшись, спросил. Прищурился и расставил руки в боки.

Сердце отчего-то зашлось в бешеном ритме. Робко из-под ресниц на него глянув, я пробурчала:

— Дунька.

— Дуся что-ль? — присвистнул он. — Ну ты даешь!

— Не Дуся, а Дуня, — настояла на своем и повела угловатым плечом.

— А я Герман, но можешь звать меня — Гера, — протянул он руку для пожатия.

Неуверенно подняла на него голову. Лучезарная улыбка освещала его лицо. Протянутая рука была в пыли, и когда я неуверенно на нее покосилась, он, стушевавшись, потер ее о мешковатую черную футболку с супергероем. Неловко приподняла руку, но Гера скоропостижно сжал ее сам. Прикосновение было нежным. Сперва к кончикам пальцев, затем скользнула на ладонь, и почему-то сжала запястье. Крепко.

— Ах! — ахнула, когда он дернул меня на себя. Довольно неуклюже и грубо, но тут же придержал мягко за плечо.

Коконом он окутал меня со всех сторон, заглянул с хитринкой в глаза и выдал:

— Дуся, а ты умеешь играть в футбол?

Удивленная, я шустро покачала головой.

— Идем, научу!

Уверенно он потянул меня за руку. Сперва к лавочке, чтобы достать мяч и пнуть его Сереге, который с живым любопытством на нас взирал, а после потянул на поле.

— Вот, — представил меня двум мальчишкам. — Она будет играть с нами.

— Но она же девчонка, — с отвращением выплюнул незнакомый мне мальчик.

— Вовка, и что? — не смутил Германа его тон.

— Ну и то! Она же играть не умеет!

— Ты тоже, но тебе не мешает! А её научим! Вот, увидишь, Вовка, она еще тебя сделает! Да, Дуська?

— Я Дуня.

Научить меня играть было делом хлопотным. Однако, Гера не сдавался. Упертый как бык, пер напролом. Не принимал моих отказов, не обращал внимания на злобные и косые взгляды своих друзей. Он лишь шутил, смеялся, нарочно задевал меня и называл этим раздражающим «Дуська!».

— Давай, Дуська! Бей! Что ты как сопливая девчонка? — кричал на эмоциях, требуя забить гол Сереге, что с мученической физиономией стоял на воротах.

— Я и есть девчонка! — пискнула, и со всей дури пнула по мячу.

Он летел, летел и залетел в ворота! Радостные детские вопли: «Го-о-ол!», разносились на всю округу. Даже Серый обрадовался, подошел и с уважением отрезал: «Давай пятюню!». Но больше всех радовался Герман. Сверкая своей довольной лыбой, он повторял: «А я говорил!».

Мы играли до раннего вечера.

Мне так хотелось сказать Ульке, что она не права и что на самом деле с мальчишками весело и никакие они не ду-ра-ки, а очень даже приличные и хорошие.

Первым домой загнали Серегу, затем и Вовин отец подоспел. Так мы и остались с Германом вдвоем. За день мы так наносились и напрыгались, что теперь, уставшие, но довольные, сидели на лавочке под большим старым кленом.

— Дуська, а ты чего домой не идешь? — вдруг спросил Гера. Вгляделся в землю, схватил палку с тремя концами, достал что-то из кармана и принялся сосредоточенно наматывать.

Бабуля сегодня на смене, а дед еще наверняка в гараже копался. Что мне дома делать-то? Уж лучше свежим воздухом подышать.

— А ты? — в свою очередь полюбопытствовала, украдкой на него зыркнув.

— А меня никто не ждет, — хмыкнул. — Мамка только через час будет.

Для меня это было незнакомо. Как это никто не ждет? Разве он никому не нужен?

Детское впечатлительное сердечко наполнилось сочувствием к этому мальчику. Оно болело за него. Неосознанно протянула руку, но он только грозно рявкнул:

— Не жалей меня. Я уже привык.

Мы никак не могли быть ровесниками. Он был слишком взрослым. Говорил как взрослый, думал как взрослый. Стеснение накрыло меня с головой. Мне вдруг показалось, что я не чета этому мальчику. Он наверняка считал меня глупой. На эмоциях я резко привстала, порываясь уйти. Уйти и больше ему не мешать, хоть и от этого было тоскливо. Однако, его испуганный голос меня остановил.

— Ты куда?

— Я просто… Тут, — вздохнула, села. — Не важно.

Герман снова замолчал, а через минуту дернул меня за растрепанную косу, не больно, но достаточно дабы привлечь внимание, и протянул рогатку.

— Держи.

Я не нашлась, что сказать. Только руку протянула и приняла подарок, смущенно глядя в сторону.

— Умеешь пользоваться?

— Нет.

Герман подозвал меня ближе к себе, взял с земли маленький камушек, оттянул резинку и, прицелившись, стрельнул в дерево напротив.

— Запомнила?

— Ага, — принимая рогатку обратно, пробормотала.

Мы стреляли по дереву, весь оставшийся вечер. Придумывали цели и ставили друг другу баллы. Гера, конечно, был лучше меня, но почему-то первенство отдавал мне. Нахваливал, легонько дергал за косу и повторял: «Дуська, ты прям снайпер! Вовка обзавидуется!».

Когда первые фонари подали свет, мы вдоволь настрелялись. Еще было не темно, но смеркалось. Где-то играли сверчки, молодежь собиралась около подъезда кучками, распивая дешевое пиво, а строгий отряд пенсионеров возмущался, дескать, совсем стыд потеряли. Галдеж стоял некоторое время, но когда он затих, пора было возвращаться домой.

— Идем, провожу тебя!

И я не стала возражать. По-моему, этот мальчонка вообще любил командовать. Герман шел к моему дому так, словно ходил к нему сотни раз. Рассказывал смешные анекдоты про крокодила Гену и обещал показать фокусы. Он их много знал! Прощались мы недолго. Только договорились встретиться завтра и разошлись в разные стороны.

Мы гуляли каждый день.

Герман показывал фокусы, а я научила его прыгать через резинку и играть в классики, хоть сперва он и противился с брезгливой моськой заявляя, что это девчачья игра. У нас даже появилось свое место. Домик на площадке. Туда мы таскали конфеты и печенье, а еще я познакомила его с рыжиком и они сразу же сдружились. Мы придумали свой кодекс дружбы, делились секретами, рассказывали про чудовищ у себя под кроватями. Дружба с мальчиком сильно отличалась, от той, к которой я привыкла. Мне было легко, но порой неловко, но когда Герман мне улыбался,