До чего же он дьявольски хитер, с ужасом подумала Патриция, осознав сейчас, как умело он еще при первой встрече начал опутывать ее своей сетью. Он льстил ее самолюбию — и профессиональному, и женскому, он подогревал ее честолюбие и тешил ее тщеславие, он апеллировал к ее женской солидарности, он затронул даже ее материнскую гордость. Там, где не сработал ни один из этих приемов, он применил свое знание психологии. Он сумел воспользоваться даже ее раздражением. Но ведь тогда, до аварии, она на это не поддалась. Тогда она чувствовала, что с ним не стоит иметь дело. Хотя уже тогда ему удалось ее увлечь. Он, как бывалый рыболов, закинул одновременно несколько крючков, и на один из них она клюнула, если не на все сразу. Но все же, если бы она не оказалась в больнице, у него бы ничего не получилось. Во-первых, Патриция была бы слишком занята, а во-вторых, она смогла бы держать его на расстоянии.

Все упиралось в это роковое столкновение, и у Патриции появилась ужасная мысль, что оно произошло не случайно. Что участие Рона Флетчера в нем было значительнее, чем она привыкла считать. Это было почти невероятно, но продолжать думать, что это простое совпадение, было глупо. Уж слишком оно было ему на руку.

А ведь он с первого взгляда очаровал ее, хотя она изо всех сил пыталась сопротивляться его влиянию. Но к чему было теперь врать самой себе? Патриция вспомнила, как она лежала в ванне тем вечером, представляя, что он наклоняется к ней…

Господи, ну какая же я идиотка, с горечью подумала Патриция. И она еще терпела все эти издевательства у него дома, а потом, после памятной ночи, ходила печальная, смотрела ему в рот и думала, какой он одинокий, благородный и неприступный. Просто редкостная идиотка! Естественно, Рон с первого взгляда понял, что с ней у него есть шанс. Как опытный ловелас, он не мог не почувствовать ее безотчетное влечение к нему. Он вычислил, что легко добьется желаемого, что ему нужно просто все время находиться рядом с ней. Ее одиночество и его физическая привлекательность сделали остальное за него…

С другой стороны, может быть, она бы и не подпустила его к себе, если бы не один беспроигрышный ход. Если бы он не ухитрился склонить Дженнифер на свою сторону. Наверное, для него, как для хорошего психолога, это не представляло особого труда — девочка, выросшая без отца, сразу потянулась к нему. Ведь еще в то утро перед аварией, когда она даже и не думала принимать его предложение, он сказал ей: «Мне кажется, что ребенку не повредит компания взрослого мужчины». Значит, Рон уже к тому моменту понял, что привязанность ее дочери будет наилучшим аргументом в его пользу. А несколькими часами позже, когда Патриция уже лежала без сознания в реанимации, он с легкостью претворил свой план в жизнь, заодно перетянув и Анжелу на свою сторону. К тому моменту, как она пришла в себя, Рон успел подготовить почву для своей будущей победы, очаровав ее врачей, ее подругу и ее дочь…

И теперь, три месяца спустя, бедный ребенок не знает, куда деться от тоски и пустоты внутри. Благодаря Рональду Флетчеру.

Холодная ярость охватила Патрицию, когда она осознала, насколько этот человек расчетлив и жесток. Он использовал их обеих в своих целях и добился всего, чего хотел. А сейчас, вероятно, он действительно собирается предложить кому-нибудь ее проект или его идею.

Теперь она понимала, что означал взгляд Рона, когда он рассматривал ее чертежи. Это был взгляд дельца, подсчитывающего, за сколько можно будет это продать. Зная, что комиссия никогда не одобрит разработку, он уже тогда прикидывал, что будет с ней делать.

Итак, проект был представлен на рассмотрение. Он, как и предполагалось, был отвергнут. Рон решил ничего ей не говорить, обдумывая, как бы помягче преподнести плохую новость. Разумеется, не из любви к ней, а из корысти. Ему нужно было уверить ее, что не все потеряно, что он попробует по сходной цене предложить злополучный проект кому-нибудь. Потом он найдет покупателя и, вероятно, даже заплатит ей какие-то деньги.

Но в чем она его обвиняет? Рон ничего ей не обещал. Это она поддалась своим собственным иллюзиям, это она решила пожертвовать всем ради него. Разумеется, он определил по ее глазам и по всему ее поведению, что она к нему испытывает. Да и можно ли было перепутать с чем-нибудь восторг, с которым она отдалась ему? Разве опытный сердцеед мог не заметить любовь в ее взгляде в последние недели их пребывания у него дома?

Сейчас он, возможно, уже занят кем-то другим, и его мысли только изредка возвращаются к Патриции Лейн, которую он так легко покорил этим летом. Наверное, он обдумывает, как ему без излишних хлопот поддерживать ее влечение к себе, пока она ему нужна, не создавая при этом себе особых неприятностей.

Патриция машинально дотронулась до цепочки на шее. Нет, ей не в чем было его обвинить. Вероятно, он поступил так, как привык поступать с женщинами. И если он так обошелся с ней, значит, она это заслужила. Она обвиняла только себя.

Ведь благодаря тому, что Патриция ничего не понимала в мужчинах, ее дочь уже вынуждена была расти без отца. Теперь ей нанесена еще одна моральная травма, а все из-за глупого и безответственного поведения ее матери.

Патриция несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь восстановить душевное равновесие. Главным вопросом сейчас были не ее взаимоотношения с Рональдом Флетчером. Сейчас нужно было решать, как и на что дальше жить.

Итак, денег за проект, на который она потратила пол-лета, она не получит, во всяком случае, просить их у Рона она не собиралась. Игрой за это время она тоже ничего не заработала — деньги, полученные за «Южное гостеприимство», уже давно кончились. А им с Дженнифер надо дожить до следующей весны, да еще скоро придется оплачивать счета. Можно было, конечно, взять взаймы, но у кого? Анжеле она и так уже была должна довольно крупную сумму, Джерри Малком предал ее, а занимать у матери она считала для себя совершенно невозможным. Так неужели ей придется продать только что купленную машину и еще больше полугода сидеть, утирая слезы, считая копейки и боясь, что она никогда не сможет больше играть?

Нет!

Патриция решительно поднялась на ноги, отряхнула песок с юбки, потом села в машину и поехала на почту. Там она сняла с шеи цепочку, бросила ее в тубу и отослала вместе с чертежами. Затем Патриция подошла к окошечку переговорного пункта и назвала телефонистке домашний номер своего помощника, жившего в Нашвилле.

— Бобби, — сказала она, обрадованная тем, что он оказался дома, — ты занят на следующей неделе?

— Нет, Патриция, — ответил тот, — мы с братом сейчас подправляем крыльцо, а так я свободен.

— Ты сможешь в воскресенье приехать в Хантингтон? На следующей неделе там состоится Турнир Чемпионов, а у меня есть право играть, не подтверждая квалификацию. Так вот, я собираюсь там выступить. Ты будешь меня сопровождать?

Вероятно, Бобби был удивлен, но согласился без лишних вопросов. Договорившись с ним, Патриция повесила трубку. Теперь надо было заявить свое участие в турнире. Остальное зависело только от ее способности держать клюшку в руках.

Патриция уже немного оправилась от потрясения и знала, что ей делать дальше. Она сама устроила страшный беспорядок в своей личной жизни и она сама должна была все наладить. Она понимала, что в этом ей никто не поможет. Теперь ее будущее зависело только от ее собственных поступков. Бессмысленно было сидеть, сложа руки, и кого-то обвинять. Ведь она все еще способна играть в гольф. Пришло время доказать, что Патриция Лейн чего-то стоит.