– Что вы тут делаете?

От неожиданности Микаэла подпрыгнула на ветхом стуле и вскинула глаза.

– Господи, вы опять напугали меня до полусмерти! – гневно воскликнула она и дрожащей рукой отерла испарину со лба, напрочь забыв, что руки у нее в глине. Теперь она выглядела настоящей замарашкой. Золушка отдыхает!

– Я не хотел, извините… – пробурчал Коул, наблюдая, как Микаэла сминает глиняную чашу, превращая ее в бесформенный ком сырой глины. Гончарный круг остановился.

– Вы же сами предложили мне найти другое занятие! – Она принялась мыть руки в ведре и одновременно зло выговарила ему. – Как разводить кур, я не имею ни малейшего понятия, огород для меня – тайна за семью печатями, с ранчо вы справляетесь сами… Что мне оставалось делать?

– А вам не приходило в голову вернуться домой? – зачем-то спросил он и вдруг понял, что без нее ранчо не просто опустеет, а даже… осиротеет! И он тоже, ведь он часть этого ранчо!

– У меня отпуск, – напомнила она.

– Ваш отпуск сильно затянулся. Вы здесь уже почти месяц, – сами по себе снова выговорили его губы, и Коул от досады едва не прихлопнул рот ладонью. Но оказалось, что эти слова Микаэла восприняла как провокацию.

– Не ваше дело, сколько я здесь пробуду! Даже если я захочу поселиться здесь навечно, вы мне и слова не скажете!

– Это мы еще посмотрим… – пробурчал он, представляя соблазнительную перспективу: Микаэла Престон поселяется на этом ранчо навечно… Господи, да что с ним, в конце концов, происходит?! – Выходите.

– И не подумаю, – вызывающе ответила она, закончив вытирать лоб. – Это, – Микаэла указала на гончарный круг и корзину с глиной, – не в вашей юрисдикции.

– Вы так думаете?

– Я в этом уверена.

– Ладно, ваша взяла… Думаю, Теду понравилось бы, что вы разделили его хобби. – Коул повернулся и вышел, оставив Микаэлу осознавать ее маленькую победу и с удивлением обозревать опустевший дверной проем.

В течение дня Коул то и дело оказывался возле сарайчика. Приоткрытая дверь означала, что Микаэла все еще там, и Коула это странным образом согревало. Тед тоже любил свою «мастерскую», хотя его и привлекал процесс, а не результат: на всем ранчо не набралось бы и двух десятков сделанных им глиняных посудин, да и те где-то позабыты-позаброшены…

Около семи он увидел приближающуюся к ранчо «мазду» и понял, что явилась дамочка-декоратор. Автомобиль подъехал к дому, дамочка в немыслимом наряде выбралась из салона, и тут же появилась Микаэла. Они обнялись и расцеловались, словно провели в разлуке долгие годы, а не несколько дней. Дик сиял, девушки беззаботно щебетали, как райские пташки… И только старый брюзга Коул Рассел мрачен, недоволен и подглядывает за честной компанией из-за угла. Сегодня они вновь соберутся за одним столом, будут хохотать и наслаждаться вечером… Коул вспомнил приглашение мисс Ольсен и решил, что если девушка и сегодня расщедрится, то он не будет отказываться.

С этой мыслью спустя два часа Коул направился к дому, и у него было просто отличное настроение. Уже поднявшись на крыльцо черного хода, он вдруг заметил среди деревьев какое-то движение. Коул замер, а потом медленно спустился со ступенек и шагнул под нависающие ветви. Ему понадобилось сделать всего два шага, чтобы понять, кто эти двое и чем они занимаются. Дик и Микаэла Престон, сплетясь в тесном объятии, целовались как сумасшедшие. Девушка тихонько застонала, и от этого стона у Коула что-то сместилось в голове. Где-то прямо посередине груди возникла такая боль, что он едва не согнулся. Коул почувствовал себя так, словно шел получать королевские почести, а его вываляли в грязи!

Из-за этой нарастающей, пульсирующей боли и осознания предательства у него из горла вырвался невнятный полувскрик-полурев. Парочка замерла, а потом Дик резко развернулся, закрывая собой девушку.

– Прочь! – проревел Коул.

Лицо Дика стало белее простыни, но он отрицательно покачал головой.

– Прочь, мальчишка! Я не позволю устраивать на ранчо бордель!

Боковым зрением Коул увидел, как фигурка в белом хлопковом джемпере метнулась в дом. Дик это тоже увидел. И, когда Коул рванулся к дому, он попытался помешать ему. Коул легко отшвырнул Дика, распахнул дверь и ворвался в кухню.

Микаэлу он увидел сразу. В его голове мелькнула мы

– Мисс Престон! – прорычал Коул, и рука Микаэлы дрогнула.

Порошок просыпался и легким облачком повис в воздухе. Крышечка выпала из другой руки и со звоном покатилась по полу.

Микаэла резко выдохнула и повернулась к Коулу.

– Ну что опять случилось?! И когда вы наконец перестанете строить из себя настоящее чудовище и пугать меня?!

– Вы… как вы посмели?.. – Коул впился в нее глазами, и под натиском изливавшейся из них ярости Микаэла даже невольно попятилась. – Как вы посмели?!

– Что?!

И только тут до него стали доходить очевидные странности. На Микаэле был вовсе не светлый хлопковый джемпер и юбка, а блузка цвета слоновой кости и светло-коричневые брючки. Ее прическа была в полном порядке, а губы не горели от неистовых поцелуев. Он ошибся, с Диком была вовсе не Микаэла! Коул глубоко вдохнул, чувствуя такое всепоглощающее облегчение, что у него едва не подкосились ноги.

И тут же он почувствовал сильное жжение в глазах. Неужели от невыплаканных слез?! Следом зачесался нос, и Коул почувствовал, что не может больше вздохнуть. Микаэла, продолжавшая молча взирать на него, внезапно побледнела и ахнула.

– Коул, что с вами? Опять?!

Коул не знал, что «опять», но, кажется, сейчас он умрет от удушья. Микаэла подлетела к нему и одним рывком – откуда только силы взялись! – вытолкала его из кухни, где в воздухе все еще висела желтая пыль.

– Сюда! – рявкнула она и почти втащила Коула в кабинет, где он, корчась, рухнул на диван. – Сейчас, сейчас… – бормотала Микаэла, вытряхивая из сумки какие-то ампулы и одноразовые шприцы. Резким движением она располосовала рукав его рубашки ножичком для бумаги и всадила в предплечье иглу. Отбросив пустой шприц, она присела перед диваном так, чтобы ее и Коула глаза оказались на одном уровне. В ее взгляде была мольба, она схватила и сжала его руку.

– Потерпи еще немного… сейчас все будет в порядке…

Он сделал первый судорожный вздох и закашлялся. Коул наконец смог нормально дышать и попытался сесть. Микаэла выпустила его руку, подтянула стул и села напротив.

– Лучше?

Он кивнул.

– У вас снова был приступ аллергии.

– Вы снова надушились своими духами? – прохрипел он.

– Мои духи тут ни при чем. У вас аллергия на шафран. Та желтая приправа…

– При чем тут ваша приправа? В первый раз не было никакой приправы! – попытался спорить он, но почувствовал, что еще слишком слаб. Неужели она не видит, что он еще при смерти? Пусть она снова сожмет его руку и держит, пока он не выздоровеет полностью… или окончательно не умрет!