Только внутри выдыхаю, словно после сложного экзамена. Смогла. Сказала, ни разу не запнувшись – чётко и понятно. Как есть, правду.

В горле стоит противный ком, вязкая слюна не даёт свободно сглотнуть. Понимаю, что меня трясёт. Слёзы вот-вот предательски хлынут из глаз.

Но плакать нельзя, не сейчас, не здесь. Сохранить лицо, оно мне ещё не раз понадобится. Дома. Пока Славки нет, зарыться в подушку и нареветься вдоволь, чтобы на пару месяцев хватило.

Нужно заканчивать наши встречи с Артовым, совсем. Ни к чему хорошему для меня это не приведёт. Я ему не нужна, тем более с ребёнком. Никто не хочет брать женщину с ребёнком, чужие дети никому не нужны.

Хотя, уверена, если бы у Алиски был ребёнок, Марку бы это нисколько не помешало. Всё закончилось бы тем же – Алиса его жена. Но это Марк, Павел же совсем другой. Он не сможет взять на себя ответственность за кого-то ещё. Просто не захочет.

Павел

Ушла. Уже минут десять смотрю на дверь, закрывшуюся за ней. Даже не оглянулась. Внутренности сворачивает в тугой узел от осознания, что может больше не вернуться. Снова говорила прямо. Каждое её слово, как гвоздь, забитый в крышку гроба – наотмашь, по самую шляпку. Вгоняет и не думает. Не умеет наполовину – только до конца, по максимуму. В этом вся Вика.

Сказал, что понял её. А что я, собственно, понял? Я понимал, что у неё есть ребёнок, мальчик. Но сейчас эта информация словно наконец-то дошла до меня, стала реальностью. Ничего не имею против детей. Против её ребёнка тем более. Вот только как с ним общаться? Пособие, что ли, по воспитанию детей купить? Есть же какие-то там справочники, научные полезные книги. Точно.

Наконец отлипаю от двери, возвращаюсь и застываю в гостиной. Осматриваюсь, понимая, что Вика права: пусто и неуютно. Даже самому не по себе сейчас стало в собственной квартире.

Когда мы съехались с Полиной, надеялся, что она сама сделает здесь всё, как ей надо. Но оказалось, что ей не надо. Вот совсем. Она лишь расставила свои вещи между моими и всё, никаких преобразований. Всё осталось, как было. Даже на кухне ничего не изменилось, потому что еду мы заказывали в ресторане или просто ужинали в нём же.

Сейчас почему-то вспомнил, как в последний раз был у Марка: уютно, комфортно и пахнет чем-то вкусным. Алиска крутится на кухне, что-то делает, напевая себе под нос песенку.

Однозначно, мебели не хватает. Что Вика там говорила? Фиалковая спальня. Это какая, интересно? Так, камин, большой диван, пушистое покрытие… Или пушистое было в спальне? Точно, в спальне. Большие цветы и ёлка… До ёлки ещё три месяца, рано ёлку.

Решено. Это исправим. Нужно с чего-то начинать.

Ушла, и стало совсем пусто. Ничего не осталось. Бросаю взгляд на рубашку. Подношу, вдыхая цветочный запах. Чувствую себя фетишистом, получающим кайф от запаха чужих вещей. Один вдох – и в памяти лентой проносится вчерашний вечер во всех красках.

Уговорил, чтобы осталась. Уснула, я ещё долго не спал, наслаждаясь её присутствием, теплом рядом. Но больше не согласится, будет отпираться до последнего.

Упёртая женщина. Как она стала такой? Решительности и твёрдости ей, конечно, не занимать, не каждый сможет вот так – прямо, открыто, в лицо. Для неё проще расставить все точки над i сразу, на месте, чтобы потом не теряться в догадках

Даже если спрошу, Виктория промолчит, ничего не скажет, снова оттолкнёт. Значит, нужно спросить у того, кто точно знает. Алиса. Но аккуратно, издалека, если тема соответствующая подвернётся. Напрямую не стоит, иначе, Алиса и мама, поняв, что я имею виды на Вику, совсем с меня не слезут.

У нас пока всё сложно. А точнее – никак. Снова и снова убегает. Всё время впереди на два шага, а я никак не могу с ней поравняться, выйти хотя бы в ноль, не говоря уже о том, чтобы обогнать.

Телефон вибрирует. Мама.

– Привет, мам.

– Привет, сынок. Ты на ужин приедешь сегодня? – вспоминаю, что сегодня суббота, а мы уже несколько недель не собирались.

– Да, конечно. Во сколько?

– В пять. Алиса и Марк приедут. Поболтаем, обсудим появление нашего внука. Новости последние обговорим. Такая хорошая свадьба вчера была, мне понравилось, – слышу, как мама улыбается.

– Хорошо, до встречи.

Уже почти два. Приехали глубокой ночью с Викой, сексом занимались даже не знаю сколько. Уснул почти под утро, она дольше поспала.

Почти час обстоятельно обсматриваю свою квартиру, прикидывая, что нужно сделать. И почему я раньше на это не решился, пока Вика не сказала? Словно мне нужен был этот самый толчок для ускорения и принятия решения.

В четыре выдвигаюсь к родителям, заранее, чтобы не опоздать. Мне и так теперь от мамы прилетает почти ежедневно, не стоит усугублять. Двигаюсь по городу, такое чувство, что абсолютно все сегодня решили выехать в центр.

Проезжаю мимо парка, останавливаюсь перед пешеходным, пропуская мамочек с детьми. Отличная погода конца сентября просто создана для прогулок и развлечений. Поворачиваю голову и неожиданно для себя замечаю Викторию в парке.

Сидит на лавочке. На ней джинсы, футболка и лёгкая курточка. Непривычно для меня. В компании она всегда в костюме или строгой юбке, реже платье. Стал обращать на это внимание в последнее время. Рядом белобрысый мальчуган и девочка поменьше.

Понимаю, что мне сигналят, задерживаю движение. Съезжаю на обочину так, что становлюсь ещё ближе к Вике, но она меня не видит. Могу наблюдать со стороны.

У детей в руках сладкая вата на палочке, которую они отрывают по кусочкам, растягивая на многие сантиметры. Мальчишка решает не церемониться и просто запихивает весь шарик, с трудом помещая в рот.

Вика улыбается, заливисто хохочет, поглощая вместе с сыном розовое лакомство. Расслабленная, открытая и беспечная.

Завидую пацану, которому позволено видеть её такой. Я не видел. И не знаю, откроется ли когда-нибудь передо мной эта хрупкая блондинка, обнажит ли то, что внутри, сорвёт ли маску железной леди, контролирующей каждую эмоцию, каждый шаг.

У меня есть её тело. Хотя бы иногда. Этого мало, очень мало.

Я хочу её душу, хочу нежности, тепла, искренности. Того, что отдают только любимым, «своим». Она «моя». Что бы ни говорила, как бы ни упиралась – моя. Никогда подобного не чувствовал, ни к одной.

Выворачивает от одной мысли о ней, а когда рядом, я превращаюсь в глупого бычка – поманит пальчиком, и пойду за ней даже в ад.

Не понимает, какую власть имеет надо мной. Отталкивает, выстраивает высокие стены между нами, отгораживается от эмоций, чувств. Старается убедить себя и меня заодно, что между нами лишь физическое влечение, не больше.

Мы оба понимаем, что всё глубже, вот только я это для себя принял, а Виктория делает вид, что совершенно равнодушна.