Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда в дверь позвонили, я машинально кинул взгляд на наручные часы. Порой это требуется для протокола. Без восемнадцати десять. Я прошел в прихожую, щелкнул выключателем наружного освещения, глянул в одностороннее стекло, вернулся в кабинет и доложил:
– Вам придется временно прервать чтение. Это Деннис Коупс.
– Ты никогда не видел Денниса Коупса.
– Верно, но Сол описывал его.
Вулф захлопнул книгу, не удосужившись найти закладку, и уж тем более не стал загибать уголок страницы, ведь как-никак это был Тургенев. Я пошел открывать входную дверь. Посетитель со словами: «Вы Арчи Гудвин» – шагнул вперед, словно меня там и не было.
– А вы… – начал я.
– Коупс. Деннис Коупс. Не столь знаменит, как вы, но когда-нибудь стану. Могу я видеть вашего знаменитого босса?
Я был настолько рад его приходу, возможности вцепиться хоть в кого-нибудь, кто мог вытащить нас из трясины, что даже не скривился при виде его длинных нечесаных волос и двухдюймовых бакенбардов. Более того, когда он вошел в кабинет, протопал к столу Вулфа и протянул руку, Вулф пожал ее. Он крайне редко здоровается за руку и никогда не подает руки незнакомцу. Вот до чего он докатился. Усаживаясь, Коупс подтянул вверх брючины – дергающимися руками, о которых говорил Сол.
– Хорошее объявление, – с места в карьер заявил он. – «Любой человек, который свяжется с Ниро Вулфом или с его помощником по поводу этого объявления, автоматически соглашается на данные условия». Очень ловко! Какое агентство?
– Что вы имеете в виду? – нахмурился Вулф.
– Кто написал это?
– Мистер Гудвин.
– Ах вот как! – Коупс уважительно смерил меня взглядом. – Чисто сработано, Арчи. – И снова обратился к Вулфу: – Из этого получился бы замечательный пятиминутный ролик – вы и миссис Оделл. Вы сидите за своим столом, а она стоит рядом, положив руку вам на плечо. Говорить в основном будете вы. Она была бы рада заплатить за прайм-тайм – скажем, в десять часов. Аудитория намного больше по сравнению с объявлением. Вы не рассматривали это?
– Нет.
– Очень жаль. Сколько поклевок у вас уже было?
– Ни одной!
– Что? Не может быть! Ладно, не хотите говорить – не надо, да и с какой стати вы должны мне отвечать? Но вы не можете сказать, что это не мое дело, поскольку оно как раз мое – в какой-то степени. Если кто-то еще знает то, что знаю я, и вам уже об этом сказали, то поезд, конечно, ушел. Вы уже… Надо подумать, как бы это лучше сказать. Словом, вам уже сообщили нечто такое, что вам захотелось потолковать по душам с Кеннетом Меером или с Хелен Лугос?
Вулф внимательно посмотрел на него:
– Мистер Коупс, в объявлении, которое дала миссис Оделл, четко сказано: сведения должны предоставить мне, а не пытаться получить их от меня. Отвечу так: узнай я нечто такое, что побудило бы меня переговорить либо с мисс Лугос, либо с мистером Меером, я бы уже устроил встречу с ними, но пока я с ними не встречался.
– Понимаю, – кивнул Коупс. – Теперь должен вам кое в чем признаться. То, что я собираюсь рассказать вам, мне следовало открыть полиции. И я также признаюсь, что причина, по которой я этого не сделал, вовсе не заставляет меня гордиться. Дело вовсе не в том, что я питаю какую-то особую любовь к Кеннету Мееру или к Хелен Лугос. Нет, просто сделай я такое признание, то очутился бы в самом центре крайне неприятных событий, связанных с убийством. С вами дело обстоит иначе по двум причинам. Во-первых, вы не дадите делу такого хода, как полиция. Во-вторых, если вы получите то, на что рассчитываете, а я думаю, что так и случится, то я стану богаче на шестьдесят пять тысяч долларов, а они мне чертовски нужны! – Кончики пальцев его правой руки отбивали дробь на подлокотнике кресла; заметив это, Коупс перевернул ладонь и сжал пальцы в кулак. – То, что я собираюсь сказать, частично вам уже известно. Вы, должно быть, знаете, что побудило Оделла пойти в кабинет Браунинга и полезть в тот ящик. Это так?
– А вы знаете? – буркнул Вулф.
– Да. Он собирался подсыпать в виски ЛСД, чтобы Браунинг опростоволосился перед советом директоров или вообще не сумел бы прийти на него. Миссис Оделл, наверное, сообщила вам об этом. Скажу вам, откуда это стало известно мне. Я узнал об этом еще накануне, в понедельник, девятнадцатого мая.
– В самом деле?
– Да. Вам, разумеется, известно, что в кабинет Браунинга ведут две двери: одна из приемной, где сидит Хелен Лугос, а вторая – из холла. И это третья причина, по которой я не хотел бы признаваться во всем содеянном полиции. Дело в том, что в понедельник днем я вошел в кабинет Браунинга из холла, когда знал, что Браунинга на месте нет. Это было сразу после ланча, и я…
– Разве дверь не запиралась?
– Не всегда. Когда Браунинг выходил через эту дверь в холл, то, как правило, нажимал на защелку в замке, чтобы на обратном пути не возиться с ключами. Я хотел взглянуть кое на что, что, как я знал, было у него на столе, и воспользовался для этого его отсутствием. Мне не хотелось привлекать внимания, поэтому я старался не шуметь, но дверь в приемную была приоткрыта, и до меня доносились голоса Хелен Лугос и Кеннета Меера. В основном его. Вы записываете?
– Да.
– Разумеется. – Он вынул из кармана записную книжку. – Тогда я лучше зачитаю вслух. Первое, что сказал Меер, было: «Нет, я не скажу тебе, как мне удалось это узнать. Но это и не самое важное, главное, что я узнал. Оделл собирается завтра днем подсыпать ему в виски ЛСД, а я хочу, чтобы ты ни под каким предлогом не открывала этот ящик, как делаешь это обычно. Ни после ланча, ни вообще. Даже не подходи к нему!» А она ответила: «Но, Кеннет, ты должен объяснить мне… Постой, я хочу убедиться…» И послышался шум
