– Густав, мальчик мой, как ты возмужал! – продолжал вещать из холла Чейс. – Я в последний раз видел тебя на похоронах твоей матери. Страшная трагедия! Тогда тебе было двадцать три, но ты походил на растерянного юнца. А сейчас передо мной настоящий мужчина. В твоих глазах я вижу истинный характер рода Одрон!

– Да, насчет моего характера… – попытался было вставить слово Густав.

– А что у тебя со лбом? – спросил Чейс, перебив его. – Неужели подрался с кем?

– Пустяки, случайно ударился о ветку дерева, когда гулял в темноте, – ответил Густав. – Так вот, насчет моего характера…

– А где твоя дочь, Дуглас? – как ни в чем не бывало продолжал Чейс, сделав вид, будто не заметил попытки внука вступить в разговор. – Твоя милашка Мелисса? Я слышал о ней столько хорошего и лестного. Просто не терпится познакомиться с ней!

Северин обернулся ко мне. Красноречиво показал взглядом вниз.

Я почувствовала, как медленно, но верно начинаю закипать. Много хорошего Чейс обо мне слышал, как же. Точнее сказать, вынюхивал, как крыса, по крупицам собирая информацию о моей жизни.

Ну хорошо, сейчас мы познакомимся. И я выскажу ему все, что думаю о таких методах сводничества.

И я быстро сбежала с лестницы.

В просторном холле дома Одронов сейчас совершенно не осталось свободного места. Прямо по центру возвышался сухопарый высокий седовласый мужчина. На вид ему было явно больше семидесяти. Шею, руки и лицо покрывали пигментные возрастные пятна. Но стариком его язык не поворачивался назвать – так прямо он держал спину и с таким изяществом на нем сидел черный камзол и темные штаны, заправленные в высокие сапоги.

Удивительно, но от Чейса Одрона веяло такой силой, что около него образовался широкий круг пустоты. Остальные участники встречи предпочитали держаться на почтительном расстоянии от позднего гостя.

Мой отец и Фредерик чуть ли не забились в один из самых дальних углов холла. Только Густав стоял чуть впереди, с вызовом выставив одну ногу и скрестив за спиной руки.

А еще я увидела невзрачного молодого человека поистине мышиной внешности. Скользнешь взглядом в толпе – и даже не запомнишь лица. С равным успехом ему могло быть как двадцать, так и все сорок. На носу очки в тонкой оправе, но с такими чудовищно толстыми линзами, что цвета глаз просто не разобрать. Пепельно-русые волосы, уложенные на прямой пробор и какие-то прилизанные, небольшая сутулость, средний рост, средний вес. Больше, пожалуй, о нем и нечего было сказать. А, забыла. Еще пухлый кожаный саквояж в руках, по всей видимости, битком набитый какими-то бумагами.

«Или деньгами, – исправил меня внутренний голос. – Плата за выкупленную фирму».

Я еще раз посмотрела на очки помощника Чейса и задумчиво покачала головой. Любопытно. Неужели Чейс Одрон так мало платит своим людям? Любой целитель исправит зрение всего за пару сеансов. И не сказать, что это стоит запредельно.

– Вот и Мелисса! – обрадовался Чейс.

В один широкий шаг преодолел разделяющее нас расстояние и вдруг сграбастал меня в объятия. Смачно расцеловал в обе щеки.

Наверное, стоило возмутиться и потребовать от него держать подальше свои клешни. Но… Было что-то в деде Густава. Что-то такое, от чего начинали дрожать колени, а внутри все словно цепенело от непонятного ужаса.

Н-да, непросто нам с Густавом будет сообщить о нашем нежелании жениться.

– Ох, прости старика! – словно опомнился Чейс и отступил от меня. – В моем возрасте тяжело совладать с эмоциями. Но, воистину, ты станешь отличной супругой для Густава!

– Не стану, – неожиданно даже для себя вдруг тихо, но твердо сказала я.

И сама замерла от собственной дерзости. Воистину, Чейсу Одрону было практически невозможно перечить. Однако мне это удалось.

Выцветшие от возраста голубые глаза старика стали еще светлее, пугающе напомнив бельма слепых. Он высоко взметнул кустистые седые брови.

– Что ты сказала, деточка? – проворковал он, но колючие мурашки при этом пробежали по моему позвоночнику. – Сдается, я ослышался.

Больше всего на свете мне хотелось с ним согласиться. Кивнуть, выпалить на одном дыхании, что ничего такого не имела в виду. И рвануть обратно к себе в комнату.

Однако вместо этого я угрюмо, исподлобья, посмотрела на него, не без труда выдержав его тяжелый неподвижный взгляд, который резко контрастировал с приветливой улыбкой на губах.

– Я не стану женой вашего внука, – уже громче повторила я. – Мы с Густавом все обсудили. У меня есть другой жених, у него – своя невеста.

– Мелисса! – простонал мой отец и в отчаянии запустил обе руки в волосы.

Улыбка медленно сползла с губ Чейса. Он выпрямился так сильно, как будто проглотил палку. И внезапно я обнаружила, что он выше всех присутствующих в холле, включая даже Фредерика.

– Не понял, – честно признался он. – Как это?

– Мы все знаем. – Вперед вышел Густав. Встал рядом со мной, и я тихонько вздохнула.

Рядом с ним ослабло гнетущее давление чужой воли. И было уже не так страшно смотреть на Чейса Одрона.

– Вы выкупили фирму у наших родителей, – продолжил Густав, легонько подмигнув мне в знак одобрения. – Ваш якобы свадебный подарок – это их доля. Никакого банкротства никому не грозит. Поэтому…

– Так, – сухо обронил Чейс, перебив его. – Ты и ты – со мной.

При этом его скрюченный от возраста узловатый указательный палец по очереди показал на меня и Густава.

– Полагаю, мой трус сын не будет возражать, если мы займем его кабинет, – добавил Чейс. – Остальные пока свободны. И пусть слуги сделают нам кофе. Много кофе. Разговор будет долгим и тяжелым.

Ванесса мигом бросилась выполнять распоряжение гостя, скрывшись в глубинах дома. Мой отец и Фредерик переглянулись, но возражать никто из них не осмелился. А Северин так и не спустился в холл, предпочитая наблюдать за происходящим сверху.

Однако и в свою комнату не сбежал. Когда мы проходили мимо него, Северин робко поприветствовал отца:

– Привет, папа!

Чейс не повернул в его сторону и головы, словно вообще не заметил присутствия сына. Но его светлые глаза недобро блеснули, и Северин окончательно стушевался.

В кабинете Чейс тут же прошествовал к письменному столу. Удобно расположился за ним, небрежно смахнув все бумаги прямо на пол.

– Развел тут бардак, – проворчал он. – Сколько раз твердить остолопу, что документы любят порядок. Пусть теперь собирает свои писульки.

Его помощник, бесшумно ступая прямо по белым листам, подошел и встал за его спиной, по-прежнему крепко сжимая в руках загадочный саквояж.

Мы с Густавом переглянулись. Как-то не по себе от таких приготовлений.

Сесть нам Чейс не предложил. И я чувствовала себя при этом провинившейся девочкой перед строгим воспитателем, который вот-вот начнет выговаривать мне за шалости.