Но Апсирта трудно было смутить. Зять царя Колхиды не слишком спешил воевать, пусть даже и в выигрышных для себя условиях. Усмехнувшись, он сказал:

— Я клялся богами и водами Стикса, что Ясон получит двенадцать рун. Он их получит, хотя поединок и не был честным.

Глава 19

Зрелище, которое я не видел ​

Кажется, поединок не нанес ущерба репутации аргонавтов и мы, как всегда, победили, можно соглашаться и сваливать, но Ясон заартачился:

— Апсирт, ты хотя и являешься зятем царя, но я договаривался с самим Аэтом. Завтра я сражусь с быком и принесу жертву Гелиосу — отцу правителя. Если я одержу победу — а я ее одержу, то двенадцать золотых рун достанутся мне и моим товарищам по уговору. Но если богам будет нежелательна моя жертва, мы уплывем из Колхиды с позором.

Апсирт спорить не стал, только усмехнулся — очень криво, развернул коня и уехал, уводя с собой колхов.Чем-то недоволен? Типа — слово царя аргонавты ценят выше, нежели слово зятя? Жертву для отца своего тестя не желает приносить? Может, я снова ищу «второе дно», а ему просто быка жалко?

Колхи покинули пристань, зрители разбрелись, а Тесей дал команду:

— Аргонавты, разойтись.

Как только мои товарищи разомкнули ряды, меня сразу же кинулись поздравлять. Качать героев здесь не принято, но все равно, меня чествовали. Кто пожимал руку, кто обнимал, а Геракл ободряюще похлопал по плечу. Надо же, сегодня я выдержал хлопок полубога почти не поморщившись. Разве что, ключица слегка заболела, а плечевая кость загудела.

— Я горжусь тобой, родич, — похвалил меня главный герой всех времен и народов.

Прокололся, мой друг Амфитрионыч. Ему бы еще меня зятем назвать. Сам бы я на такое внимания не обратил, если бы народ не вытаращил глаза. С чего это Саймон — потомок титанов и Геракл — сын Зевска, вдруг стали родичами? Но вслух спрашивать не стали. Спросили бы, придумал бы что-нибудь, но аргонавтам было не до вопросов, потому что ко мне шла Артемида.

Понадеявшись, что прилюдно супруга меня бить не станет, шагнул навстречу. Не стала. Крепко ухватив меня за руку, богиня повела меня к морю. Укрывшись за корпусом «Арго» от любопытных взглядов, Артемида размахнулась, собираясь влепить мне пощечину, но ее рука остановилась и, вместо этого, супруга крепко обняла меня, уткнулась в грудь и… заплакала.

Мне было и неловко, и хорошо. Неловко — потому что заставил любимую женщину волноваться, теперь она плачет, а хорошо — потому что чувствовал, что она, моя родная, любимая и она меня тоже любит.

— Не плачь, все уже позади, — пробормотал я, поглаживая мою богиню по спине. Даже сквозь ткань хитона гладить было приятно. Наконец, я не выдержал и начал целовать свою жену, а она, хотя и плакала, но отвечала на поцелуи.

И что тут дальше-то говорить? Камень, песок… Так ничего страшного.

В общем, когда мы вышли из-за «Арго», наши товарищи уже приготовили ужин. Реплик — ни ехидных, ни завистливых не было. Все здесь люди взрослые и понимают, что мужу с женой иногда следует уединиться. Правда, до меня вдруг дошло, что неподалеку болтается черная галера со зрителями. Но подзорную трубу еще не изобрели, а невооруженным взглядом всех деталей не рассмотреть. Пусть завидуют издалека.

Оказывается, не я один соскучился по горячему, но и остальные. Поужинаем, а заодно и новый котел обновили.

Похлебка, сваренная из баранины, муки и лука, в общем-то удалась, если бы не отдавала свежей глиной. Народ косился на Орфея с Автоликом, бывшими сегодня за кашеваров, но парни не виноваты. Котел-то совсем новый и должно пройти какое-то время, чтобы он «обносился». Надо было его либо вымочить в морской воде, либо прокипятить в нем соленую воду раза два, но если мужики голодные, так кто утерпит? Ничего, со временем глина впитает в себя запахи, и наши кушанья опять станут пахнуть только едой.

Жевали молча, но, когда все насытились, назрело толковище.

Вопросов было много. И не только у меня, но и у всех остальных. Почему зять царя ведет себя настолько вызывающе, словно именно он правитель Колхиды, а не Аэт? Почему Апсирт, при наличии супруги, решил умыкнуть чужую жену? Похищение — более-менеепонятно, все останется шито-крыто, женщину можно взять в качестве наложницы или конкубины[1], не ставя в известность ни жену, ни тестя. А вот такое прилюдное «представление», закончившееся тремя трупами? А если предположить, что три колха завалили-таки мужа Аталанты-Артемиды, и Апсирт взял-таки себе девушку? Что бы сказал Аэт, узнав, что его зятек решил взять себе еще одну жену? А как к этому отнеслась бы Медея? Изменить мужу, допустить его измену — это одно, а вот потесниться на троне, уступив половину сиденья сопернице — совсем другое. И, наконец, самое главное. Почему зять решил отменить договор между Ясоном и Аэтом о тавромахии? Причем, не о простой, о ритуальной? Взять, и просто так отдать двенадцать золотых шкур? Это, на мой взгляд, будет покруче, чем все остальное. Тут прямое нарушение воли государя. Как теперь выглядит в глазах подданных царь Аэт, по милости своего зятя, опущенный ниже ватерлинии?

Нет, ничего не понимаю.

Некоторую ясность внес Ясон, сообщивший, что Апсирт не просто муж Медеи, но еще и ее брат. Вот здесь уже стало чуть-чуть «теплее». И с мифом об аргонавтах есть перекличка. В легенде о Золотом руне Апсирт был наследником престола и братом Медеи. Но вот про то, что он еще и муж, ничего не говорилось. Впрочем, а почему бы нет? Это меня, если слышу о кровосмесительных связях, сразу же передергивает, но некогда это считалось почти нормой.

Инцест, это такая вещь, на которую в древности смотрели сквозь пальцы. Про своих новых родственников — олимпийских богов, я вообще молчу. Да и другие боги не лучше. Осирис и Исида — образец супружества, являлись не только мужем и женой, но еще и братом и сестрой. И фараоны с фараоншами, для сохранения чистоты крови и недопустимости родственных связей с нецарствующими семьями, фараон женился на собственной сестре. Даже Птолемей, соратник Александра Македонского, после смерти своего императора, ставший царем Египта, не посмел нарушить это правило. И самая знаменитая царица древности Клеопатра, будучи этнической гречанкой, официально являлась женой своего брата (а если уж совсем точно — вначале одного, а после его смерти — второго).

Еще, если память не изменяет, все правители инков женились только на родственницах, потому что не могли опуститься до связи с простыми смертными, а власть в империи лишь от браков, заключенных между близкими родственниками. Вроде бы, персидские цари следовали тому же обычаю.

Ладно, с этим все ясно, но все равно, остается вопрос — почему Апсирт представляется зятем царя, а не его сыном? Или зять более почетный титул (титул?), нежели сын? Нет, тут без этнографа не разобраться.

Что ж, если нельзя понять и разобраться, так стоит на все эти вопросы просто взять, да и плюнуть. Может, само-собой все «рассосется», все тайны раскроются? А коли нет, то значит нет.

Ночью никаких сюрпризов не было, хотя мы, на всякий случай, выставили двух часовых, а утром, первым делом, спустили «Арго» на воду. Слишком долго сидеть на суше для корабля тоже вредно — рассыхается. К тому же, если что-то произойдет, и нам-таки придется уносить ноги и копыта из Колхиды, то куда лучше, ежели наше судно будет уже готово к отплытию, нежели, если придется тащить корабль в воду под ливнем стрел.

Как уже говорилось выше, смотреть на истребление невинного животного я не хотел, да и отмазка у меня имеется, но все остальные прямо-таки рвались увидеть завлекательное зрелище. Но все-таки, кого следовало оставить на судне для помощи кормщику. «Арго», хотя и спущен на воду, но с одним только кормщиком корабль полностью беззащитен. Если захотят угнать наше судно, то мне одному не отмахаться. А еще можно корабль просто сжечь — подойдите поближе, да бросьте на палубу факел — вот и все. А вчетвером, мы уже сила. Хоть от захватчиков отбиться, а хоть и пожар тушить. Тьфу-тьфу, чтобы не сглазить.

Аглавра, понятное дело, останется и так, а кто же еще? Хотели кинуть жребий, но неожиданно Орфей вызвался добровольцем. Сказал, что у него по-прежнему