Только бы не пальнул сдуру. Весьма обидно будет. Потому что даже медаль посмертную не дадут. Не положено. Неизвестный герой без серой шинели.

— Слушай, братуха. Ты это… Помалкивай насчет ствола, лады?

— Было бы о чем трепаться, — как бы небрежно и даже презрительно бросил Коля. — Подумаешь, ствол. Ты ж не собираешься кричать, что я сварочными аппаратами торгую?

— Не собираюсь.

— Ну вот. И мне незачем. Этим никого не удивишь, поверь. В Америке стволы вообще в спорттоварах продают.

Посредник успокоился и вытянул ноги. Будь на месте Вадика мент, не лежал бы он сейчас на диване, а на допросе зубы выплевывал.

— Вадик, ты со мной не мог бы сходить? К этому столбу?

— Зачем?

— Для подстраховки. Ну и вообще…

«Заманчиво, конечно. Все что нужно узнал бы. Но… Без согласия „центра“ нельзя».

— Во сколько?

— В шесть. Вечера.

— Я бы сходил, но у нас в шесть летучка у шефа… Давай так: если он отпустит, я поеду. О'кей?

— Спасибо.

— Отдыхай пока. — Коляныч поднялся со стула и положил на стол ключи от квартиры. — Мне в офис надо, за командировку отчитаться. В пять позвоню.

Посредник едва заметно кивнул, положил руку с пистолетом на грудь и тут же захрапел. Палец застыл на спусковом крючке. Не дернулся бы во сне.

Коляныч тихонько вышел на площадку и прикрыл дверь на «собачку».

Виталик ждал его в соседнем дворе, в машине. Шпион отчитался о выполнении задания, сдал проездные билеты и остатки командировочных. Потом доложил о просьбе посредника — сопровождать его на переговорах.

— Не стоит, — прикинув, покачал головой Виталик, — опасно. Покупатели осторожные, перепроверять начнут. А проверить несложно. Мы вряд ли тебя капитально прикроем. Так что никаких «стрелок». Только вариант с квартирой. Слушай, а чего вы там вспоминали?

— Ты уже в курсе?

— Конечно. — Виталик нажал кнопку на приемнике, из динамиков раздался булькающий храп посредника.

Коляныч поведал о воздействии клофелина на организм храпящего.

— Сам велел капнуть для верности. — Он достал пузырек и вернул приятелю.

Тот посмотрел через пузырек на свет:

— Ты чего, все вылил?

— Так получилось.

Виталик побледнел и перекрестился:

— Ты больной?! Я же предупредил: две капли, не больше!

— Не было у меня возможности отсчитывать. Да и поезд как назло тряхнуло.

— Он же загнуться мог! — Опер схватился за голову. — Клофелин давление понижает! Не рассчитаешь — понизит до уровня кладбища! Ну ты, блин!.. Радуйся, что ему только память отшибло!

Инструкцию по дозировке, если честно, Коляныч пропустил мимо ушей. Думал в тот момент о дефиците женского тепла в своей нескладной жизни.

Виталик продолжал бушевать, в красках расписывая возможные последствия Колиной оплошности. (Следствие, суд, пожизненное заключение, пресса, телевидение, скачок цен на оружейной бирже!) Коля молча терпел унижения — оправдываться не имело смысла. Да, виноват, да, ошибся. Хотя не ошибается тот, кто ничего.

Когда сосед немного успокоился, выпив из фляжки секретной овсяной настойки, он попросил его об одной услуге:

— Ладно тебе. Художник имеет право на ошибку. Не загнулся же. Такие не загибаются. Слушай, ты мне адресок или телефончик один не «пробьешь»? Если человек, конечно, питерский.

— Что за человек?

— Проводница. С нашего поезда.

— Зачем она тебе?

— Пистолет видела. Свидетель. «Зачистить» хочу. Несчастный случай на путях. Электричкой отрежет голову.

— А серьезно?

— Надо, Виталик. Этот мудак ей по лицу дал, я обещал ресторан за то, что наряд не вызвала.

Вряд ли сосед поверил насчет ресторана, но больше вопросов не задавал. Спросил только фамилию.

— Позднякова Вера Павловна. Примерно двадцать пять лет. Черненькая.

— Цвет волос необязательно.

— И еще. Можешь узнать… Замужем она или нет?

— Ты чего, запал, что ли?

— На всякий случай. Пригласишь в ресторан, а следом муж с ружьем. Конфуз. Придется отстреливаться.

— В адресном бюро данных о семейном положении нет, но если она меняла фамилию, это отмечено. Ты, главное, не забудь вечером в квартиру заглянуть, — Виталик показал на окна, — напомни про себя. Только без клофелина.

— Напомню.

— И пейджер не вырубай. Вдруг он «стрелку» проспит, — Виталик щелкнул пальцем по приемнику, из которого по-прежнему доносился храп, — тебе будить придется.

— Разбужу.

Коля пока не мог позволить себе мобильный телефон и до сих пор пользовался примитивным средством связи от фирмы «NEC».

— И в Москву не укати. С этой Верой Павловной. Слушай, мне ж вчера мать с дачи звонила. Мужика помнишь с третьей линии, за которым мы слежку устроили?

— Ну?

— Умер на днях. Прямо на участке. Инфаркт. Вроде чужой мужик, но мне как-то тоскливо стало, даже помянул вечером. Какими ж мы идиотами были.

Вернувшись домой, секретный разведчик перекусил матушкиными пельменями и прилег на кушетку перед телевизором. Родителям он соврал, что ездил в столицу на переговоры с хозяином небольшого отеля, которого заинтересовали пылесосы. Мать спросила, как прошли переговоры. Разведчик сообщил, что они зашли в тупик на первой минуте. Не устроила оптовая цена.

— Ты что, по телефону не мог сказать, сколько они стоят?

— В большом бизнесе это не принято.

По телику шел сериал про милицию. Положительный со всех сторон сыщик колол нефотогеничного бандита: «Сам признаешься или нам рассказать?» Бандит колоться не желал, дерзил и грозился связями в прокуратуре и мэрии. Тогда грамотный детектив выудил из стола смертельные улики — пару окурков и бутылку с отпечатками пальцев, найденные в парке недалеко от места происшествия. «Ну, что теперь скажешь?» Бандит задрожал, схватился за голову и тут же чистосердечно раскололся в трех заказных убийствах. В кабинет зашел конвой и увел бандита прямиком в тюрьму. А сыщик отправился в кафе отмечать победу с губастой барменшей. Добро опять победило зло, что радовало.

Коляныч уснул. Поспав час с небольшим и восстановив силы, он погрузил в «Ниссан» пылесос и помчался на демонстрацию-продажу. Разведка разведкой, а кушать хочется всегда. Денег в бумажнике только на бензин. А если, дай Бог, Верочка окажется питерской и согласится поужинать в ресторане, срочно понадобится материальная помощь. Занимать у родителей не авторитетно.

«Верочка… Она уж и забыла, наверно, про тебя. У нее таких пассажиров каждую ночь по целому вагону».