Замкнувшаяся вокруг деревни серая завеса, однако, совсем перестала приближаться. Чёрные твари бесились извне, давили и рвались, но преграда держалась и держалась.

Священник обходил коленопреклоненные ряды, осеняя паству знаком Спасителя. Когда, описав круг, настоятель оказался совсем рядом с Меганой, чародейка, чтобы не навлечь на себя гнева толпы, тоже склонила голову.

Склонила, и потому пропустила момент, когда, словно повинуясь набравшему силу молитвослову, серая завеса прогнулась под отчаянным натиском – на неё разом бросился целый сонм чёрных тел – и лопнула.

Мегане почудился пронёсшийся едва слышный стон – словно женщины в родовых муках.

Чёрный поток ринулся вверх по склону, топча живые изгороди и опрокидывая плетни. Песнопение пресеклось, сменившись воплями ужаса, однако священник только взмахнул руками, сам заведя канон в полный голос – и оцепеневшие люди подхватили.

Эфраим выразительно взглянул на чародейку. Мол, если ты решила драться, сейчас самый для этого подходящий момент. Или же пора, гм, как бы это помягче выразиться – пора уносить ноги.

Мегана только улыбнулась. Лёгкая теплота из души так и не уходила, слова Анэто катались внутри, точно мягкие шарики, и очень хотелось взлететь. Вот просто взять – и воспарить над этой землёй, неважно, духом, призраком или крылатым существом. Сейчас она казалась себе всемогущей. Твари? Бестии? Монстры Тьмы? Что ж, чем больше, тем лучше! Настало время хозяйке Волшебного Двора показать себя во всей красе.

Ничего особенного. Это просто прорыв Тьмы. Тот самый, которого так боялся Белый Совет, распихав наблюдателей по всему Старому Свету, за исключением лишь Империи Клешней – чтобы, упаси Спаситель, не пропустить.

Чего тут бояться? Ведь это просто смерть. Самое банальное и обычное, что только случается в жизни.

Бегите, бегите быстрее. Вы просто морок, обрывок ночного тумана, случайно занесённый в дневные пажити. Вы истаиваете на свету, несмотря на все устрашающие атрибуты, а может, именно благодаря им.

Идите ко мне, ведь вы устали от собственной злобы. Она распирает вас, это единственное, что вам оставил неведомый создатель. Отними у вас злобу – и не останется вообще ничего.

– Государыня… – едва шевеля губами, проскрипел рядом Эфраим. Вампиру, похоже, очень не хотелось расставаться даже с его нынешней не-смертью и не-жизнью.

– Не бойся, – безмятежно проговорила волшебница, не сводя взгляда с катящейся лавины. – Ничего не случится. Совсем-совсем ничего.

Кажется, вампир решил, что она лишилась рассудка, если судить по брошенному на неё взгляду; Эфраим повёл плечами, словно проверяя, легко ли сбрасывается плащ и не запутается ли он в нём, когда придётся перекидываться в летучую мышь.

– Не медли, чародейка.

Ого. А это уже настоятельница. Я и не заметила, как она оказалась рядом.

Не бойся, тут нечего бояться, слышишь? Сейчас я всё сделаю, только не шевелись и не мешай мне… Что? Ты меня не слышишь? Или это я забыла, что слова надо произносить вслух?..

Ну, давай, Мегана. Ты чувствуешь, как по жилам струится уже не кровь, а чистая сила? Ощущаешь, как земля уходит из-под ног, исчезает вечная её тяга, загибается горизонт и ты оказываешься словно на дне исполинской чаши? Видишь, как вскакивают, пытаются бежать и снова падают только что истово молившиеся люди? слышишь их крики? – нет? Ах, да, ведь для тебя сейчас ничего не существует, только ты, набегающие монстры да ещё Ан – там, глубоко внутри тебя, его второе «я», которое всегда с тобой; и ты, Мегана, ты вскидываешь и резко роняешь руки, не потому, что твоё заклинание требует каких-то жестов: просто тебе невыразимо хочется, словно мужчине-воину, ощутить движение, ломающее врагу горло и опрокидывающее его на истоптанную землю.

Мегана не чертила магических фигур – свободнотекущей силы хватало и так. Старые формулы неотменимого уничтожения, распада и рассеяния сами оживали в памяти – чародейка зазубрила их ещё в далёкой юности, но с тех пор никогда не пользовалась.

Разрушение не с помощью «стихийного посредника», огня, молнии или рушащихся валунов, нет – разъятие тех незримых скреп, что есть в любом магическом создании. Высший уровень мастерства для любого эвиальского чародея.

В Мегане не клокотала сейчас ярость, не бушевал гнев, нет, она оставалась каменно-спокойной и чуть ли не погружённой в безмятежное созерцание. Гнев и ярость делают тебя уязвимой, учили древние трактаты из Синь-И, чьей мудростью не пренебрегал Волшебный Двор.

Сейчас. Пусть… пусть подойдут поближе.

Это, оказывается, тоже наслаждение, и притом из самых острых – балансировать на самом краю, на последней грани, ощущая своё могущество, упиваясь им и зная, что ты – господин в жизни и смерти таких страшных и непобедимых на вид тварей.

Сейчас, Мегана. Один удар – и всё. Люди спасены, они в безопасности. Пусть на время, но сейчас важен каждый выигранный день, каждый час. Эти несчастные не должны призывать Спасителя. Я должна показать им, что есть и другие силы, что есть другая надежда. Что за наш мир ещё можно драться и побеждать. Я должна…

– А-а-а-а!!! – раздалось прямо у неё за спиной.

Настоятельница. Несчастная обезумевшая монахиня, которую она, Мегана, за волосы вырвала из рушащегося монастыря только лишь затем, чтобы привести в новую ловушку.

– Стой! – завопила чародейка, решив, что бедняга окончательно лишилась рассудка и намеревается покончить с опостылевшим существованием. Ведь я же говорила ей… или нет?!

Настоятельница не обернулась, просто раскинула на бегу руки и что-то прокричала – Мегане послышались начальные строчки общей молитвы Спасителю, но дальше последовало нечто совершенно непонятное.

С растрепавшихся волос бегущей одна за другой посыпались белые искры. Их становилось всё больше, они сливались в сплошной поток, и вот уже за настоятельницей поплыл настоящий призрачный плащ, сотканный из кристально чистого снежного пламени, девственного, словно горные вершины под ярким летним небосводом.

Магия Спасителя. Незамутнённая, в своём первозданном виде. Мегана оторопела – она никогда ещё не сталкивалась с такой мощью. Волшебный Двор, несмотря на веру своей собственной хозяйки, держался подальше от Его слуг и слов.

Не останавливаясь, бегущая ворвалась прямо в гущу крысолюдов и прочей нечисти.

Мегана почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. Что она наделала, эта глупая монахиня? Для чего всё это?..

Миг спустя волшебница поняла, для чего. Когда чёрные жвалы, челюсти, щупальца и клинки в лапах крысолюдов разом обрушились на облачённую в белое фигуру, неподвижно застывшую в самой середине их катящейся лавины.

«Всё тебе!» – прозвучало в сознании Меганы за миг до того, как белое сияние исчезло, погребённое под темной шевелящейся массой.

Монахиня не вскрикнула, с её губ не сорвалось ни единого стона; но Мегана едва устояла на ногах, когда на неё обрушился поток небывалой, невероятной мощи.