— Ирландо, слушай, — Должанов взъерошил волосы пятернёй и отвёл глаза на мгновение, но потом снова посмотрел в упор. — Ну что я должен был подумать? Ты если не ненавидишь меня, то очень злишься. За школу, за выпускной, за то, что подстёбывал тебя. Ситуация — дерьмо, знаю, и я должен был убедиться.

— Убедиться, что это не я слила презентацию? Поэтому ты не спросил меня прямо, а через Игоря решил проверить «маяк» флэшки, чтобы быть уверенным, что она не втыкалась в чужие компы? Рома, ты меня за дуру держишь? — я вскипала от каждого его слова. — Ты помнишь, что у меня кандидатская степень в математике и две соавторские исследовательские в кибернетике? Думаешь, если бы я решила тебя слить, то не заметила бы программу-контролёра?

— Аня, послушай…

— Это ты меня послушай!

От злости и досады я себя перестала контролировать. Швырнула на стол свой блокнот, сбив стакан с остатками виски или чего-то там похожего, и шагнула к Должанову.

— Как ты только мог подумать?! — обеими руками толкнула его в грудь. — Ты унизил меня перед командой. Ты…

Я замахнулась снова, но Роман перехватил мои запястья.

— Перестань. Я был не прав на твой счёт, но ты ведь тоже должна понять.

— Да пошёл ты! — я попыталась выдернуть руки, но мужчина только сильнее сжал их в ладонях. — Ты же спал со мной на одной постели! И думаешь, я бы сделала такую подлость?!

Внезапно я почувствовала сильный рывок, и моё тело впечаталось в крепкую мужскую грудь.

— Я после той ночи с ума схожу, Фенек, — услышала горячий шёпот у самого уха. — Околдовала меня, ведьма рыжая. Въелась под кожу, в кровь, в мозг. Я не могу адекватно оценивать своё отношение к тебе, Ирландо, поэтому должен был проверить, понимаешь?

От этого откровения я задохнулась, сердце разогналось, заставив пульс отчаянно застучать в висках.

— Рома…

Но мой растерянный шёпот потонул в его горячем дыхании. Роман перехватил меня за талию рукой, прижав ещё сильнее, а потом его губы накрыли мои. Мягкие, тёплые, они воспользовались тем, что я остолбенела, словно под гипнозом, раздвинули мои, а потом твёрдый язык проник ко мне в рот. И я ответила. В мозгу яркой лампочкой мигала мысль о том, какой огромной ошибкой это может обернуться, о том, что я должна отдавать себе отчёт, с кем я и что делаю. Но напор Романа сделал своё. Мои нереализованные подростковые фантазии вспыхнули ярким фейерверком, ведь как бы я не убеждала себя, что мой одноклассник Роман Должанов кретин и мудак, девичий трепет охватывал, возбуждая желание узнать, каковы же на вкус его поцелуи, насколько крепки объятия.

Мягкий напор Романа ломал мою гордость, мои убеждения. Но я продолжала цепляться пальцами за его рубашку, продолжала подчиняться его рту. Губам, скользнувшим теперь по щеке и нашедшим на шее чувствительное место, от прикосновения к которому я ощутила разряд электричества где-то в пояснице.

— Я так больше не могу, слышишь? — Роман взял мою голову в ладони и прижался своим лбом к моему. — Ирландо, я свихнулся на тебе, ты это знаешь? Я сам в шоке. Никогда никого не хотел так сильно и так долго. Ещё с самой школы.

Должанов приподнял меня немного и усадил на стол, и его губы снова нашли мои, снова спустились к шее. Он дышал тяжело, заставляя и моё дыхание стать таким же. Крепкие мужские ладони скользнули по спине и сжали бедро.

С самой школы. С того самого времени, когда я от него видела лишь тычки и унижения. Надо остановиться, иначе я потом пожалею. Выстояв однажды, я не могу предать свою гордость, свои принципы. По крайней мере, не так скоро, пока не буду убеждена, что это не очередной способ показать, кто здесь хозяин.

— Ром, — я упёрлась ладонью ему в грудь. — Остановись. Пожалуйста.

Но он будто меня не услышал. Продолжал терзать губами кожу на ключицах, а ладони пробрались под платье.

— Слышишь? — я повторила твёрже, хотя голос дрожал. — Хватит. Я не хочу.

Мои слова снова прошли мимо, и тут у меня в горле забилась паника, потому что крепкое мужское тело вынудило меня опереться на локти, прижав к столу. Рома задрал подол платья и потянул вниз колготки.

— Прекрати, Рома! Остановись, я прошу.

В этот раз голос подвёл, потому что я ясно осознала, что он меня просто не слышит, закрылся в своей страсти, словно обезумел. У меня же хаос в мыслях и дрожь в пальцах. И новая попытка оттолкнуть, достучаться словами. Слезами.

Но всё впустую. Я поняла, что Должанов себя не контролирует, когда он стащил с меня трусы и раздвинул колени. Я перестала сопротивляться, перестала просить его остановиться и просто закрыла глаза.

Он не был жестоким, не причинял мне боль, если не считать дискомфорта от того, что Должанов был намного крупнее Сикорского, а других мужчин у меня и не было. Но с каждым толчком Роман ломал меня, мою гордость, моё достоинство. Он целовал, шептал мне что-то, в порыве страсти говорил, как сильно он этого хотел, какая я красивая и сексуальная. Будто не замечал, что мои ногти до крови впились в собственные бедра, а слёзы проложили солёные дорожки по вискам к волосам. Не слышал тишины из моих сомкнутых до боли губ.

Зачем, Рома? Что же ты наделал?

Рома сильнее сжал пальцами моё бедро, толкнулся глубоко и вдавил свои бёдра в мои, а потом с шумным выдохом кончил. А я продолжала смотреть в потолок, крепко сжав зубы, пока Должанов тяжело дышал мне в шею. Когда он наконец выскользнул и отошёл в сторону, застыл, опёршись обеими руками на стол, у меня сил хватило только чтобы свести ноги и поджать под себя, спрятав коленки под широким подолом, и перевернуться на бок. Тело одеревенело, порванная в клочья душа молчала. Даже не ныла, не саднила, просто молча истекала кровью. Закрыть бы глаза сейчас и так остаться. Вне времени и ощущений.

Но я смотрела. Наблюдала, как вздувшаяся у Должанова на шее вена пульсирует спокойнее, чем несколько секунд назад. Как блестит от пота кожа на груди, которую видно из расстёгнутого ворота рубашки. Роман поднял на меня глаза, и в его взгляде стало что-то происходить, появилось какое-то странное удивление, потом его сменил страх. Но мне было всё равно, мои эмоции улетучились, исчезли за толстенным калёным стеклом. Я их вроде бы видела, понимала, но не могла коснуться.

— Аня, — голос Должанова подвёл. — Ань, я…

Он застегнул ремень на брюках и сделал шаг ко мне, а потом протянул руку и прикоснулся к лицу, дрогнувшим пальцем поймав стекающую солёную каплю. И именно в этот момент калёное стекло между мной и моими эмоциями треснуло и осыпалось. Я вздрогнула, задохнувшись от всего того, что ощутила. Дёрнулась от его ладони будто обжёгшись.

— Не трогай меня, — на удивление голос оказался твёрдым.

Я поднялась и села, с омерзением почувствовав, как у меня внутри колыхнулась чужеродная жидкость и вытекла, испачкав бёдра.

— Фенек, я… прости меня…