Люк еще не спал, когда девушка вернулась домой. Увидев Хани, шериф молча встал и направился к двери.

— Наловили рыбы, шериф? — спросила девушка. Люк задержался в дверях, лицо его напоминало застывшую маску.

— Да. А как вы провели время, мисс Хани Бер? — резко бросил он.

Еще неделю назад его слова вызвали бы взрыв негодования девушки, но сейчас ей не хотелось заканчивать день нелепой ссорой. Чем приветливее они были друг с другом, тем быстрее поправлялся Джош.

— Люк! — воскликнула Хани.

— Что еще? — отозвался Маккензи.

— Люк, я не шлюха, — тихо вымолвила она.

Шериф даже не обернулся.

— Меня не касается, как вы проводите субботние вечера. Мы же заключили соглашение, если вы помните?

— Я выигрываю деньги в покер.

— Да уж, нам обоим хорошо известно, как блестяще вы играете в покер, мисс Хани.

— Люк, прошу вас, не будем ссориться. Мне так хочется, чтобы мы были друзьями. Помолчав, он промолвил:

— Мне бы тоже этого хотелось, но вряд ли это возможно.

— Но почему же? — недоумевала Хани. По телу шерифа пробежала дрожь. Глубоко вздохнув, он сказал:

— Все зашло слишком далеко. Я дошел до того, что не в состоянии думать ни о чем, кроме вас. Я уже нас обоих ненавижу за это! Мы не сможем быть друзьями, пока все не образуется.

— Даже ради Джоша?

Люк обернулся и встретил пытливый взгляд девушки.

— Неужто страсть пылает в нас только из-за Джоша? — насмешливо спросил он.

Внезапно Хани почувствовала, что колени ее подгибаются. Боже, как она хотела принадлежать этому человеку! Ее тело изнывало от жажды его ласк, его прикосновений, его любви…

Не сводя с нее глаз, Люк ждал. Лукавить и хитрить было бесполезно. В это мгновение надо было говорить только правду.

— Если бы не наша сделка, — хрипло начала Хани, — если бы я не боялась, что Джош в любую минуту может войти… Думаю, нам обоим понятно, что мы бы стали большими друзьями, Люк.

Итак, карты были раскрыты! Она призналась, что хочет его не меньше, чем он ее. Лишь гордость не позволяла броситься в объятия друг друга.

— Что ж, мисс Хани, похоже, мы оба поставили наши судьбы на карту… — Маккензи открыл дверь и оставил Хани наедине со своими чувствами.

Ночью пошел дождь. Лежа в постели, Хани слушала, как капли барабанят по крыше, думала о Люке и вспоминала его поцелуи. Как бы ни старалась она убеждать себя в том, что шериф Маккензи ничем не отличается от других мужчин, все доводы рассудка тут же куда-то улетучивались, как только она вспоминала его прикосновения. Незаметно для себя девушка стала представлять себе, каково это — быть замужем за Люком. И не ссориться с ним. Каково это — отрицать его любовь, а не презрение? «Как, должно быть, была счастлива Сара Маккензи», — думала девушка.

Впрочем, Хани решила остановиться — какой смысл в несбыточных мечтах? Жизнь так непредсказуема! Сара Маккензи изнасилована и убита, а жизнь Поупа О'Леари пошла прахом из-за чувства вины, которое грызло его. А мать Хани… «Нет, даже самые добрые и хорошие люди не застрахованы от страшных ударов судьбы», — заключила Хани, засыпая.

Наутро девушка встала пораньше, чтобы приготовить завтрак и собрать Джоша в церковь, куда сама она идти не собиралась. Мрачный после бессонной ночи, Люк не стал скрывать своего раздражения.

— Вы должны подавать Джошу хороший пример, — проворчал он.

— Вот если бы вы старались подавать ему хорошие примеры, вместо того чтобы ждать этого от других, то у ребенка, пожалуй, было бы меньше затруднений, — ехидно заметила девушка. — Полагаю, с меня и так довольно осуждающих взглядов, которыми награждают меня ваши добропорядочные горожане, когда я гуляю с Синтией. Я не собираюсь целый час сидеть на жесткой скамье и быть бельмом на глазу у всех.

— Я бы сказал, что они не зря на вас глазеют.

— Еще бы! — огрызнулась Хани. — Уж вы-то им не уступите в лицемерии! К тому же в нашем соглашении ни слова не говорилось о том, что я обязана посещать церковь.

Решив покончить с бессмысленным спором, Люк схватил шляпу и позвал сына:

— Ладно, Джош, пойдем.

— Ну почему я должен ходить в церковь? Хани же не идет туда? — заныл мальчик. — И там вовсе не весело.

Люк красноречиво взглянул на девушку.

— Джош, в жизни не всегда бывает весело. И ты должен все узнать о нашем Господе.

— Тогда почему Амиго не может пойти со мной? Он тоже должен узнать все о Боге!

Колокольный звон, разнесшийся над городом, положил конец их пререканиям. Теряя терпение, Маккензи взял сына за руку.

— Пойдем, Джош! — сердито сказал он. Амиго увязался было за ними, но шериф крикнул: — Марш домой!

Пес улегся на крыльце, положив морду на лапы. Хани пристроилась рядом с ним и принялась почесывать Амиго за ушами. Собака доверчиво положила голову Хани на колени.

— Ах, Амиго, дружище, — тихо проговорила она, — церковь не для таких потерянных существ, как мы с тобой.

Через час отец с сыном вернулись домой. Люк направился в тюрьму, а Хани решила, что настала пора обучить Джоша алфавиту.

Мальчуган с восторгом смотрел на буквы и переписывал их на листочек. Он воспринял обучение, как новую увлекательную игру. Повторив упражнение всего несколько раз, Джош уже без труда различал буквы от «А» до «Л» без подсказок няни. Девушка радовалась успехам мальчика и в награду предложила ему поиграть в камешки.

Не прошло и нескольких минут, как Хани уже лежала на земле и целилась в камешек Джоша, прищурив один глаз.

— Ага, мой мальчик, сейчас мой Черный Красавчик поразит твой камешек… — расхвасталась она. — Как ты назвал своего? Кровавый Серп?

Амиго, вертевшийся возле них, подтолкнул носом камень Джоша.

— Так нечестно, Амиго! — вскричала Хани. — Уйди отсюда! — И она бросила камешек.

— Ты промахнулась! — радостно взвизгнул Джош, бросаясь к круглым камешкам.

Хани приподнялась на четвереньки.

— Ну ладно, так и быть, ты выиграл, — проворчала она. — Но только потому, что Амиго подыгрывал тебе.

Девушка подняла голову и вдруг увидела, что на нее осуждающе смотрят четыре женщины, остановившиеся неподалеку.

— Доброе утро, дамы! — весело крикнула она им. — Хотите присоединиться к нам?

— Что-о-о?! — возмущенно выкрикнула Клара Вебстер. — Да как вы… Пойдемте, женщины! Дамы демонстративно удалились. Усмехнувшись, Хани подмигнула Джошу.

— Все в порядке, мой хороший. Сыграем-ка еще разок, а потом пойдем на речку освежиться.