Данкомб взглянул на свою левую руку.

– Да, мы с Лиз с ними дружили. Могу я задать вам вопрос, мистер Уивер?

– Конечно.

– Вы бывший коп?

– Да.

– Я сам когда-то служил в полиции Бостона и кое-что понимаю. Зачем вы ходите вокруг да около? Говорите прямо, черт возьми.

– Меня интересует все, что связано с гибелью Чалмерсов. Любые обстоятельства.

– Ах, обстоятельства. Тогда ясно. Почему вы не сказали об этом с самого начала?

Я провел языком по зубам. С ним надо быть осторожнее.

– Насколько я знаю, вы с мистером Чалмерсом общались довольно часто. Это зафиксировано в счетах за телефон.

Данкомб откинулся на спинку стула и задрал подбородок, словно к чему-то принюхиваясь.

– Я же сказал, мы были друзьями. – Он снова покачал головой. – Господи, до сих пор не могу поверить.

– Как вы с ним познакомились?

Данкомб слегка откашлялся.

– Он пришел к нам в колледж, чтобы пообщаться со студентами, у которых обнаружился литературный талант. Мы разговорились. Узнав про мою службу в полиции, он спросил, смогу ли я консультировать его по всяким криминальным вопросам. Вот так мы подружились. Все очень просто.

– А в последнее время по каким вопросам он консультировался?

– А?

– Он писал какую-то книгу и ему понадобилась ваша помощь?

– Да, он спрашивал про отпечатки пальцев, – не колеблясь, заявил Данкомб. – Остаются ли они на ткани и на разных других поверхностях. Вот об этом мы и говорили.

– Значит, он работал над книгой.

– Наверняка.

– Но, судя по письму его литературного агента, Чалмерс сейчас ничего не писал. Речь шла лишь о поисках издательства, для которого он мог бы написать книгу.

Данкомб почмокал губами.

– Агент мог и не знать о его замыслах.

– Но это несколько странно. Вам он сказал, а своему агенту нет.

Данкомб выдавил из себя смешок.

– Откуда мне знать? Об отпечатках он спрашивал давно. Иногда Адам просто прикалывается. Мы же были друзьями. Разве я вам не говорил?

– Когда вы в последний раз видели Адама и Мириам?

Данкомб энергично пожал плечами:

– Не помню. Кажется, мы ужинали у них.

– У них большой дом.

– Немаленький.

– Вы когда-нибудь приглядывали за домом в их отсутствие? Вы же начальник охраны. На их месте я был бы просто счастлив иметь такого человека. С ним можно быть спокойным за дом.

Данкомб с интересом посмотрел на меня.

– К чему вы клоните?

– Это простой вопрос.

– Не такой простой, как кажется. Не темните, Уивер. Зачем вы пришли?

Я встал.

– Ко мне обратилась дочь Адама. Она очень обеспокоена. И хочет быть уверена в том, что похищенное из дома ее отца не будет использовано во вред его репутации. Она хочет, чтобы это вернули или уничтожили.

На лице Данкомба не дрогнул ни один мускул.

– Вы за этим пришли?

Я кивнул.

– Спасибо, что заглянули.

Раз он не спросил, что взяли из дома, значит, ему это известно. Я был готов задать ему соответствующий вопрос, но тут зазвонил мой мобильник.

Номер был незнакомый.

– Алло?

– Он поехал за Карлом! Я точно знаю! Они нарочно все это разыграли! Хотят его увезти!

Женщина была явно не в себе. Голоса я не узнавал, кто такой Карл, мне было неизвестно.

– Кто это?

– Господи, это Сэмми! Вы мне дали свою карточку! Они прокололи мне шины! Тот, которому вы сыпанули в глаза. Стиральным порошком! Эд! Он хочет похитить Карла! Я точно знаю!

– Ну, как обед? – поинтересовался Дэвид Харвуд, когда встретился с Рэндаллом Финли на его заводе по розливу питьевой воды.

– Прекрасно.

– С кем встречался? С Фрэнком Манчини?

– Да. Отличный парень, толковый бизнесмен. Ты провернул то дело в банке?

– Провернул. Теперь все желающие могут делать пожертвования в фонд пострадавших при катастрофе в кинотеатре.

– Ты назвал его Фондом помощи Рэндалла Финли?

Харвуд подумал, что лично он открыл бы фонд помощи пострадавшим от Рэндалла Финли.

– Нет, я назвал его «Фонд 17 мая» по дню, когда случилась трагедия. Люди надолго запомнят эту дату. Предложенное название вызовет широкий резонанас.

Финли был явно разочарован.

– Ладно, сойдет и это.

– А называть его твоим именем несколько нескромно. Попахивает рекламой. Люди и так будут знать, что данная затея принадлежит тебе. Будешь напоминать им об этом на каждом своем выступлении. Призывать их кинуть несколько баксов в фонд, который учредил ты.

– Да, понял, понял.

– У тебя такой вид, словно я отнял у тебя любимую игрушку.

– Да нет, ты прав. – Финли улыбнулся и похлопал Харвуда по плечу. – Поэтому я тебя и взял, Дэвид. Ты парень с мозгами. И знаешь, как меня осадить, чтобы я не выглядел ослом.

– За это ты и платишь мне такие бабки.

Финли рассмеялся.

– Давай-ка обсудим, когда мне выдвинуть свою кандидатуру. Я уже созрел. Выборы еще через пять месяцев, но пора наращивать потенциал. Ты понял, о чем я?

– Конечно.

– Мне кажется, не стоит тянуть резину. Надо действовать. Ты понял? Устроим пресс-конференцию, сегодня или завтра, как бы по поводу открытия фонда. Пусть все знают, что сердце у меня золотое и я болею душой за этот город. Будем потихоньку меня раскручивать. Объявим, что я собираюсь участвовать в выборах. Что-то вроде артподготовки.

– Понял.

– И побольше напора. Выжмем из газетчиков все, что можно.

– Тебе решать. Я только не совсем представляю, кто туда придет. Теперь, когда у нас нет своей газеты, мы сильно зависим от Олбани.

– Так придумай что-нибудь, – бросил Финли.

Потом помрачнел и снова взял Дэвида за плечо.

– Ты в порядке?

– Да.

– Внутренний голос подсказывает мне, что ты не в восторге от этой работы. – Он усмехнулся. – Тут дело во мне?

– Я выполняю свои обязанности, и ты мне платишь. За эти деньги я не обязан тебя любить.

– Кто бы сомневался. Во всем мире не найдется столько денег. Мне не нужна твоя любовь, Дэвид. Мне нужно победить на выборах.