— Клиент на месте. Ждет за дверью. Меня здесь нет. Ведите себя естественно. По «звонку» не открывайтесь, задержитесь на пару минут. Как всегда, — добавил он. И поймал не просто косой, а «окосевший» взгляд «роковой женщины».

В этой междугородке уже год как ввели новые правила расчета: клиент оставляет как бы залог и идет звонить. Тульчинский не сразу сообразил, какой задаток с него требуют.

— Из приблизительного расчета времени разговора, — пояснила чем-то недовольная женщина. — Пять, десять минут. Когда деньги «кончатся», вас рассоединят. — Она указала на листок бумаги, который был прикреплен к стеклу стойки скотчем. — В Таджикистан и Грузию звонки дороже — восемнадцать рублей за минуту.

— Я буду звонить в Москву. — Влад просунул в окошко сторублевку, получил номерок и словесное пояснение:

— Третья кабина.

— Через «восьмерку»? — решил уточнить Влад. Раньше здесь все было по-другому: пишешь на листке номер телефона, название населенного пункта, время в минутах и ждешь приглашения оператора.

— В кабинке висит инструкция, там все написано.

Тульчинский в недоумении посмотрел на женщину: она дает номерок с огромной цифрой — не меньше буквы в верхнем ряду «Ш Б М Н К» в кабинете окулиста — да еще называет ее. И тут же советует читать наверняка мелкие буковки инструкции. Странная особа.

Сторублевка отправилась в лоток кассы. Начальница что-то набрала на клавиатуре компьютера и уступила место подчиненной, вошедшей в зал со стаканом недопитого чая.

«Бардак»! — чертыхнулся Влад, направляясь к кабинке.

Наверное, этого стоило ожидать: на кабинках отсутствовали номера. Откуда считать, справа налево или слева направо?

Девушка подсказала ему, указывая стаканом:

— Третья — напротив вас. Тульчинский поправился: «Бордель!»

Он снял трубку, набрал «восьмерку», как того требовала инструкция. Услышав гудок, набрал код Москвы и номер телефона. Приготовился нажать на клавишу «Ответ», «когда абонент снимет трубку». Все это походило на суперсекретную связь с особо засекреченным подпольем. Впрочем, для Влада привычную.

— Если у тебя есть что сказать, скажи это и мне, — ухмыльнулся техник, зафиксировавший номер московского телефона. — Ага... — тихо прошептал он. — Есть!... — Не удержался и потыкал в клавиши телефона. — Михал Васильич, он наш!

Только теперь Артемова отпустило, и он перевел дух. Ему не простили бы ошибки, которую он допустил вчера: Влад неожиданно появился в общежитии под утро. Как он сумел выйти не замеченным опергруппой — непонятно. Но главное заключалось в другом: где он был, чем занимался? Сколько времени — вопрос скорее непринципиальный. И только сейчас подтвердилось, что в тот неустановленный отрезок времени он не выходил на связь со своими бывшими начальниками.

Артемов мог занести себе в пассив еще одну оплошность: он не знал, что у Олега Колчина был телефон. То, что его поставили совсем недавно, не оправдывало руководителя оперативной группы. Он уповал на «скрупулезную серость» агента в вопросах связи. И не ошибся.

Магнитная лента тщательно запоминала даже мельчайшие помехи, дыхание абонентов, сухое покашливание одного из них... Но главное — голоса и что они несли в себе. Один обеспокоенный, другой властный и тревожный. Артемов удивится и присвистнет, едва узнает, кому он принадлежит.

Окончание этого разговора заставило полковника отказаться от самого нежелательного варианта: брать Тульчинского, который сделал то, на что рассчитывали в «Аквариуме»: обозначил главную, как выяснилось, фигуру в деле «Жасмин». Работая над «глухарем», Артемов сумел установить лишь «конечного пользователя», исполнителя, и надеялся с его помощью выйти на заказчика, поскольку был уверен, что Влад наверняка захочет связаться со старыми хозяевами — хотя бы для консультаций. Но не сразу — то есть в Москве. Пока Влад не знал деталей, о его связи с заказчиком можно было не беспокоиться. Влад боялся за свою жизнь, а его покровитель за свое место. Собственно, Артемов и Влад — два антипода — мыслили одинаково. Но кто окажется в выигрыше?

Игра серьезная, впервые за эти три недели занервничал полковник. Очень серьезная. Он сейчас не мог не оценить дальновидности, что ли, руководителя военной разведки, который держал это дело не только на личном контроле, но и курировал его. Без такой мощной поддержки можно ухнуть очень глубоко и не дождаться протянутой руки.

* * *

Тульчинскому ответил женский голос, показавшийся похожим на тот, что он услышал утром 4 июля.

— Здравствуйте. Доложите Александру Петровичу, что с ним хочет поговорить Тульчинский. Старший лейтенант Тульчинский, — подкорректировал Влад, чтобы высокопоставленный чиновник сразу понял, о ком идет речь. Машинально отметил время: 11.07 местного.

Московский абонент, не здороваясь, в первую очередь спросил:

— Откуда ты звонишь?

«Вспомнил... — безрадостно пронеслось в голове агента. — Он вспомнил меня».

7 июля, понедельник

Седьмой экипаж находился в аудитории "В", когда в класс вошел начальник курсов Артур Паникян.

— Группа, смирно! — Колчин повернулся к Паникяну и доложил: — Товарищ капитан второго ранга, седьмой экипаж проводит занятия на тему «Закономерности психологического воздействия». Капитан-инструктор Колчин.

— Вольно! — Начальник школы, одетый в рубашку с расстегнутым воротом и брюки цвета хаки, занял место инструктора: встал за столом, мельком взглянув на записи, сделанные Колчиным на листе бумаги. Кавторанг был небольшого роста, слегка сутуловатый, с «фирменным» крючковатым носом и тонкой полоской усов.

— Ваша группа зарекомендовала себя с самой лучшей стороны, — начал он с легким акцентом, остановив свой взгляд на командире лодки сержанте Сергее Климове. — И по праву, как мне кажется, считается наилучшей среди экипажей курса. Завтра вы с капитаном-инструктором Колчиным отправляетесь в тренировочный лагерь...

«Ой... мой!» — простонал Алексей Бережной. Сколько времени прошло с тех пор, когда он с товарищами бороздил на брюхе местные болота?... И вот опять.

Земля округлил глаза на начальника школы: «Братан, скажи, что ты шютишь».

Паникян и не думал шутить.

— Возможно, вы задавали себе вопрос: как такие разные люди объединяются в один экипаж, становятся одним целым. Я отвечу вам: это и есть искусство спецназа — объединять непохожих. Этот тяжелый и скучноватый этап вы успешно прошли. Вам дается возможность выйти из музея.

Начальник школы взял короткую паузу.

— Зачем вас посылают в лагерь военно-морской базы, не получая конкретной задачи? Я отвечу вам почему. Инструкторы спеццентра подготовили вас с технической стороны — они сделали свое дело. А капитан Колчин проведет с вами курс психологической подготовки. Если сейчас вы думаете, что умеете хорошо стрелять, то после занятий с инструктором-психологом вы будете знать это. Он научит вас, как отбросить сомнения перед выстрелом, освободить свое сознание от всего лишнего, забыть страхи и колебания. Научит в реальных условиях, а не в тире или на полигоне. Там, где ваш мозг будет освобожден от шлаков стендов, мишеней, инструкторов за спиной, их давления на ваше сознание, вашей нервозности. Отучит вас смотреть на вещи в зеркало заднего вида. Там, в полевом лагере, все будет не так, как в центре. Если здесь капитан Колчин больше отвечает на ваши вопросы, то там вы сами будете искать ответы. Положитесь на него. И на себя. Вопросы?...