вышедший для установления связи со вспомогательным крейсером «Метеор», который, возвращаясь от берегов Англии после постановки мин, был отогнан противником к Скагерраку и держал курс на соединение с флотом, высланным ему на выручку. У маяка Хорис-Риф PL-25 обнаружил 6 английских крейсеров и 2 миноносца, державших курс к датским берегам. Они открыли по дирижаблю, находившемуся на высоте 1000 м, огонь из тяжелых орудий, так как, очевидно, зенитных орудий на кораблях не было. Уходя от огня, дирижабль скрылся в облаках, а когда появился снова, английские суда повернули и пошли на запад. Под огнем кораблей англичан PL-25 по радио сообщал германскому флоту и «Метеору» местонахождении противника, в результате чего немецкий крейсер благополучно ушел от погони и соединился с подошедшими кораблями.

11 августа в путь отправился L-10, который ночью отбомбился по Саффолку, убив 6 и ранив 34 человека. Четыре самолета поднялись в воздух, но дирижабль набрал высоту и легко ушел от погони.

В ночь с 17 на 18 августа L-10, L-11 и L-14 благополучно отбомбились по английской столице, Саффолку, Эссексу и Кенту. Обер-лейтенант Венке не первый раз вел свой L-10 по привычному маршруту. Ловко маскируясь в облачности, дирижабль скрытно пересек береговую черту Англии в районе Оксфорд — Несс и направился в сторону Лондона. Около 11 часов вечера прямо по курсу L-10 замерцали огни огромного города. Ровно в полночь Венке подал команду «Сброс».

«Над морем был довольно сильный туман, — вспоминал командир L-10, — но над Лондоном небо прояснилось, видимость стала просто прекрасной. Я принял решение заходить на город с восточной стороны, с таким расчетом, чтобы ветер дул нам в корму. Мы шли на высоте примерно трех километров, и под дирижаблем лежал бесконечный ковер лондонских огней. Справа по курсу блестела Темза. Беспечность английских зенитчиков просто поражала — никто не пытался не то что обстрелять нас, а даже обнаружить. Через несколько минут мы были уже на траверзе Блэкфейрса, и я приказал сбросить первую серию бомб. Судя по тому, что на земле начали рушиться здания, а затем возник сильный пожар, бомбовый удар оказался довольно точным».

На перехват цеппелина стартовали 6 самолетов, вела огонь и зенитная артиллерия Лондона, однако Венке удалось безнаказанно раствориться во мраке ночи.

В этом полете принимал участие фон Буттлар, один из известнейших командиров морских цеппелинов, высокое боевое и навигационное искусство которого отмечается англичанами в официальных описаниях налетов германских воздушных кораблей на Англию.

Воздухоплавательная карьера фон Буттлара чрезвычайно красочна и исключительно удачна. Он последовательно командовал шестью цеппелинами, на которых совершил большое количество разведывательных и бомбардировочных полетов, находился много раз в самых критических ситуациях и всегда выходил с честью из самых безвыходных положений. Его последний корабль L-54 имел на пилотской гондоле орден «Пур ле мерит» (За заслуги) — высшую награду, которую в германских воздушных силах получали только самые заслуженные боевые летчики.

Искусству пилотажа фон Буттлар обучался на дирижабле «Ганза», после чего он получил назначение в состав экипажа Z-II. Лишь по счастливой случайности в трагический день 17 октября 1913 года он остался на земле, когда при приемных испытаниях Z-II взорвался в воздухе и погиб вместе со всем экипажем. С объявлением войны фон Буттлар стал командиром Z-VI.

При первом же разведывательном полете он бомбардировал английские суда, занятые постановкой мин, затем спустился на небольшую высоту и обстрелял эти суда из пулеметов. В ответ он подвергся жесточайшему ружейному и пулеметному обстрелу с палуб судов и едва дошел до своей базы, где обнаружил в баллонах дирижабля 600 пробоин.

Фон Буттлар оставил описание того памятного августовского налета и событий, случившихся во время возвращения домой. «Наверху, на платформе воздушного корабля, сидел на вахте такелажмейстер. Он должен был предупредить, если пойдет дождь, чтобы мы могли своевременно узнать, подвергается ли корабль нагрузке от дождя или нет, так как при мелком дожде заметить это из расположенной под кораблем пилотской гондолы возможно лишь гораздо позднее, чем наверху с платформы. Едва прошло несколько минут, как сверху поступило донесение: «Идет дождь!» Вскоре мы сами в этом убедились: вода устремилась с корпуса корабля в гондолу целыми каскадами… Это был проливной дождь. Стол для карт стал совершенно мокрым, мой военный дневник поплыл, брызги летели со всех сторон, вода попадала за воротник и в рукава. Это было малоприятное положение…

Вдруг весь корабль содрогнулся под действием ужасного вертикального ветра. Мы почувствовали, что нас неминуемо бросит на поверхность моря… Высотомер в течение тягостных секунд отмечал падение на двести, триста, пятьсот метров… Потом нас понесло вверх… Опять вниз… И так далее…

Я приказал держать высоту 1200 м, но мы шли более чем на двух тысячах.

Молнии становились сильнее и многочисленнее. Возле нас низринулась к земле исполинская шаровая молния, в гондоле стало светло как днем, весь корабль был освещен… Небо мерцало светло-зелеными всполохами. В следующее мгновение нас поглотила ночь. Мы пошли сквозь фиолетовый свет…

Вновь темнота ослепила наши глаза. Шесть, семь молний исполинскими полипами бешено заветвились по небу. Громовые раскаты… Со всех сторон тысячи огней. И среди них наполненный водородом корабль! Вновь ужасные порывы ветра, весь корабль содрогается.

Через переговорную трубу поступило донесение с платформы: «Мушки пулеметов горят!»

Я ровно ничего не понимаю и посылаю наверх Шиллера (Ганс фон Шиллер — один из помощников Эккенера на «Графе Цеппелине», был вахтенным офицером на дирижаблях, которыми командовал фон Буттлар. — Сост.).

Произошло нечто невиданное: мушки пулеметов излучали голубое пламя, матросские шапки были окружены сияющими нимбами, как на изображениях святых. На пулеметах зажглись огни Эльма, проволочные каркасы матросских фуражек также испускали сияние. Я далеко высунулся из окна гондолы и увидел, что мы шли через фиолетовое облако. Мы сами излучали электричество, весь корабль вел вместе с собой исполинское астральное тело. Когда я вернулся обратно внутрь гондолы и взял лежащий на карте циркуль, то получил разряд, даже циркуль был заряжен электричеством. Перед нами внезапно выросла сплошная стена молний — каждую секунду сотни молний.

И мы должны пройти через эту стену! Я передал мотористам: «Если хоть один мотор откажет, для нас наступит конец». Моторы не сдали, они работали без остановки, и мы были спасены от грозы. Однако порывы ветра стали ужасными. Весь корпус корабля содрогался и стонал… Это был настоящий ад… Кораблю удалось пробиться через шторм, и он благополучно приземлился в Нордхольце.

В нашем маленьком казино, естественно, много говорили по поводу этого полета и дискуссировали вопрос: опасно ли на наполненном водородом корабле идти сквозь грозу. Я сказал: «Да». Мой прежний