Я нахожу на подлокотнике кресла, в котором сижу, три глубокие царапины. Кто это сделал, когда и зачем? Я провожу по ним снова и снова, стараясь занять собственный мозг. Можно придумать эпитафию для Эмбриона. У меня это плохо получается, и тогда я придумываю ее для матери: «Я была женой, была и остаюсь матерью, хотя даже не спрашивайте меня, где сейчас находятся мои дети». Потом придумал для отца: «Единственная перемена, в которую я верю – это бросить жену и детей и начать жить с совершенно другим человеком».

– Давай поговорим о результатах твоего академического оценочного теста, – предлагает Эмбрион. – Ты набрал две тысячи двести восемьдесят баллов из двух тысяч четырехсот возможных. – В его голосе звучит крайнее удивление, как будто он и сам не верит в то, что говорит. Так и хочется ответить ему: «Серьезно? А не пошел бы ты…»

Правда заключается в том, что я прекрасно прохожу все тесты. Так было всегда. Я замечаю:

– Здесь поздравления тоже были бы весьма уместны.

Он продолжает говорить, как будто совсем не слышит меня:

– В каком колледже ты предполагаешь продолжать свое образование?

– Я еще точно не знаю.

– Тебе не кажется, что настало время немного подумать о своем будущем?

Я думаю о нем, правда. Например, я думаю о том, что уже сегодня, но немного позже, увижу Вайолет.

– Я и вправду думаю о нем, – честно признаюсь я. – Вот прямо сейчас, сию секунду и думаю.

Он вздыхает и закрывает папку с моим делом.

– Увидимся в пятницу, Теодор. Если у тебя возникнут вопросы, заходи.

Из-за того, что наша школа – это гигантское здание с огромным количеством учеников, мы с Вайолет видимся не так часто, как вам это может показаться. У нас вместе проходит только один урок. Чаще бывает так, что у меня занятия идут в подвале, а она в это время учится на четвертом этаже, я перехожу в спортзал, а она уже в другом корпусе, в оркестре. Я перемещаюсь в крыло естественных наук, а она уже мчится в противоположный отсек, где занимаются иностранными языками, на урок испанского.

Во вторник мне все это порядком надоедает, я посылаю свое собственное расписание ко всем чертям и стараюсь встретить ее у кабинета после каждого урока, чтобы лично проводить до следующей аудитории. Чаще всего мне приходится галопом скакать из одного конца здания в другой, но дело того стоит. Причем не стоит забывать, что у меня очень длинные ноги, и я успеваю повсюду вовремя, даже если при этом мне приходится огибать толпы то слева, то справа, а то и просто перепрыгивать через головы других учеников. Но с этим я управляюсь достаточно легко, поскольку все они передвигаются, как стадо зомби или группа слизней.

– Привет всем! – кричу я на бегу. – Какой сегодня прекрасный денек выдался! День неограниченных возможностей!

Но из этой обленившейся толпы вряд ли хоть кто-то успевает поднять на меня взгляд.

Первый раз я встречаю Вайолет, гуляющей вместе со своей подругой Шелби Пэджет. Во второй раз она удивляется моему появлению:

– Финч, это опять ты?

Мне трудно судить, рада ли она меня видеть или удивлена, а может быть, и то и другое. На третий раз она вежливо осведомляется:

– А ты сам-то не опоздаешь?

– А что они могут со мной сделать даже в самом худшем случае? – Я хватаю ее за руку, и мы вместе несемся вперед. – Дайте дорогу, люди! Освободите путь!

Проводив ее до кабинета русской литературы, я бегом возвращаюсь вниз по главной лестнице, потом снова вниз уже по другой, миную, как молния, центральный вестибюль, где чуть ли не врезаюсь с разбега в самого директора школы Уэртца. Тот сразу начинает интересоваться, что я тут делаю и почему до сих пор не в классе, и самое главное, почему я, молодой человек, несусь так, будто меня нагоняет противник, наступая на пятки.

– Патрулирую школьные коридоры, сэр. В последние дни в школах стало небезопасно. Я уверен, вы уже успели прочитать о том, что произошло в Рашвилле и Ньюкасле. Туда прорвались неизвестные, похитили компьютерное оборудование, уничтожили немалое количество библиотечных книг, в крыле администрации успели похитить приличную денежную сумму, и все это происходило среди бела, у всех под носом.

Я придумал это на ходу, но он, очевидно, еще не в курсе.

– Отправляйся в свой класс, – приказывает он. – И постарайся не попадаться мне снова. Надеюсь, ты не забыл про свой испытательный срок?

– Нет, сэр. – Я неторопливо удаляюсь в противоположном направлении, но как только слышу звонок, срываюсь с места и мчусь вперед, будто спешу на пожар.

Я пробегаю мимо Аманды, Роумера и Райана и случайно налетаю на Роумера, который, в свою очередь, толкает Аманду. Все содержимое ее сумочки рассыпается по полу коридора, и она начинает истерично визжать. Прежде чем предоставить Райану и Роумеру возможность превратить меня в гигантскую кровавую массу, я даю деру, стараясь как можно быстрее увеличить расстояние между нами до максимума. Позже, конечно, мне все равно придется расплачиваться за свои шалости, но пока мне наплевать на все происходящее.

На этот раз Вайолет пришлось меня подождать. Я пытаюсь перевести дыхание, согнувшись пополам.

– Зачем ты это делаешь? – удивляется она.

И я понимаю, что она не испытывает ни большого счастья от моего поведения, ни даже смущения. Она сердится.

– Придется пробежаться, чтобы ты не опоздала на урок.

– Я никуда не собираюсь бежать.

– Тогда ничем не смогу помочь.

– Боже мой! Ты просто сводишь меня с ума, Финч.

Я подаюсь вперед, она отступает и спиной врезается в шкафчики, стоящие в коридоре. Она обеспокоенно оглядывается по сторонам – уж не заметил ли кто-нибудь, что Вайолет Марки общается с Теодором Финчем! Не приведи Господь, мимо пройдет Райан Кросс, он ведь может все понять не так. Интересно, как бы она это ему объясняла. Это совсем не то, что ты подумал! Теодор Финч уже порядком поднадоел мне, он никак не может оставить меня в покое!

– Я рад, что смог ответить тем же. – Теперь уже сержусь я. Одной рукой я упираюсь в стену позади нее. – Ты знаешь, когда мы одни, ты становишься куда более дружелюбной, ведь тогда нас никто не видит.

– Может быть, тебе не стоит носиться по коридорам и не кричать на всех и каждого. Мне трудно сказать, зачем тебе это: то ли потому, что от тебя ничего другого и не ожидают, или потому, что ты и в самом деле такой.

– А ты сама как думаешь?

Мое лицо оказалось в паре сантиметров от нее. И я даже жду, что она сейчас даст мне пощечину или просто оттолкнет, но она закрывает глаза, и я понимаю, что попался.

Хорошо. Интересный поворот. Но прежде чем я успеваю что-то предпринять, кто-то грубо хватает меня за шиворот и отдергивает назад. Это наш баскетбольный тренер мистер Каппель. Он говорит: