питать всё здание. Или две недели, если отключить подачу электричества на верхние этажи. Что тоже делалось банальным отключением пары автоматов на основном щитке-распределителе. А ещё в заправленные доверху дизель-генераторы всегда можно было подлить топлива и продлить процесс самообеспечения на месяц-другой, судя по количеству бочек и ёмкости баков.

Среди бочек с бензином и соляркой и канистрами, обнаружились и десятилитровые бутыли с чистым медицинским спиртом. Здесь же стояли промышленные морозильные лари, где Боря обнаружил замороженные почти цельные туши свинины, баранины, телятины. И обилие чищенной рыбы от балыка до замороженных щук под талу. Вдоль стеллажей у стен как в супермаркете стояли десятки ящиков с консервами, банками, пачками, упаковками. Отдельно стояли в ряд алкогольные ящики, состоящие из бутылок вин, коньяков и водки.

Поглаживая пыльные крышки, Боря понял, что Щац не делал персонального винного погреба в доме лишь потому, что устроил настоящий склад алкогольно-гуманитарной продукции в подвале, явно распихав по закромам содержимое пары контейнеров.

Этот человек крутился везде, но и про себя не забывал. Единственное, чего здесь не хватало, так это корма для собаки. И за ней Шац как раз и выезжал в город, как и за свежими овощами-фруктами-хлебом. Или прочим дефицитом.

«Значит, собаку он завёл не так давно», — подсказал внутренний голос: «Одиночество доконало?»

Набрав из морозильного ларя снеков, крабовых палочек, и балык под закуску, до верности набрав минералки и поверх рук, Боря в одних трусах и тапочках выбрался из цокольного этажа. Вернулся в баню, завалив столик в комнате для отдыха. Телефон он благополучно оставил на месте предыдущего пребывания за неимением свободных рук. А возвращаться не стал. На улице не май месяц.

В трусах карманов не шьют. Баня ждала!

Тем более, что для растопки требовалось всего лишь повернуть тумблер. Лапоть, уже провернув это нехитрое дело, разделся и щёлкал каналы на телевизоре. Оценив пополнение припасов к гольному коньяку, он лениво откупорил пачку едва подтаявших сушенных и копчённых кальмаров кольцами. А на балык посмотрел с сомнением. Это за ножом идти надо.

Но закуска — есть. Отмазки кончились. И он снова налил по бокалу до краев. Благо в бокалы влезало гораздо меньше, чем в фужеры под бренди. Но что нашёл, то нашёл. Не до привередливости.

Исполнив функцию «наливайло», он водрузил ноги на столик и подвинул телефон поближе, продолжая тыкать среди сотен каналов.

— Что за пиздец? Даже человека паука пидоризировали. Был спайдермен, стал пидормен. Сказки цвета поменяли. Русалочка, Белоснежка, Красавица — всё чёрные стали. Нахуя? Контрастность политкорректности подкрутить. А всё почему? Потому что мода ебучая — всё коверкать. Ну ладно, своих героев у них нет, придумывают хуету ленивую со сверхспособностями, на которую те свалились ни за хуй собачий. Каждый человек о халяве мечтает, вне зависимости от цвета кожи. А что по итогу?

— Что по итогу? — невольно переспросил Боря, который тоже не совсем понимал зачем всех исторических личностей играют африканцы и почему эльфы и гномы стали расистами.

— По итогу мужик с мужиком целуется! — ответил Лапоть. — Всё от лени, моды, и не желания принять тот факт, что если мужик мужика полюбил, то где-то плачут две бабы, на которых тех мужиков не хватило. Погорюют, потоскую, и тоже целуются. Всё, мать его, в замкнутый круг превращается. Пидоры и лезбухи кругом не просто так плодятся. Им внушили их значимость для общества. А где-то не периферии хитрожопые трансы ебут тех и других, сиськи нарастив для декораций или в платья одеваясь, колготочки и юбочки, чтобы подражать под парики женские. И бисексуалы дают тем и другим, и берут то, что поближе, чтобы далеко не ходить. Удобно, да? Адский замкнутый круг по интересам, мать его! И нахуя спрашивается, мне детей в таком мире заводить? Ещё и с женщиной. Белой. Возможно даже, ровесницей. Сейчас вон в моде бабушек беспринципных шпилить.

— Не, я пас. Я в поиске… обычной.

Но Лапоть не сдавался:

— Тебе вот, Борь, по моде тоже бабку надо найти. Которые понаполучали квартир в СССР и живут себе припеваючи. И сыт будешь, и жить где есть, и минет без зубов, говорят, классный. Пизда правда, как ведро, но главное ведь родство душ, да? Ну, плюс наследство и пенсия. Минус косые взгляды наследников.

— Ну вот прям… обычной, — повторил Боря, оглянулся с мороза.

Устало повёл зудящим плечом. В комнате отдыха с одной стороны стоял бильярд в углу, с персональной подсветкой, и в другой — столик для настольного тенниса. По контуру располагались полноценны массажный стол, висел телевизор. По комнате были развешаны колонки со спрятанными проводами. Хочешь — слушай, хочешь — пой, благо рядом микрофон валяется и уже старая система с дисководами и флешками без подключения к интернету.

А у дверей раздевалки и стоял тот самый широкий столик для посиделок большим компаний с деревянными скамейками, за которым расположился Лапоть, обёрнутый уже в одно полотенце. И с войлочной шапочкой с надписью «кто здесь босс?».

— Боря, ты чего плечо мнешь? Ранен?

— Да потянул что-то, — ответил сантехник, присмотревшись к лестнице.

На второй этаж тянула витая лестница, и на пространстве-надстройке над сауной располагались кожаный диван и кресло. Там же за дверью спряталась спальня с широкой кроватью. В полноценном самостоятельном доме была не только вода и свет, но и все необходимые сантехнические коммуникации, включая санузел и душ. Те уже притаились в помещении-раздевалке.

Поглядывая на это всё, Боря решил, что здесь мог жить как сам хозяин, не желающий возвращаться домой, так и оставаться с ночёвкой его многочисленные гости. Особенно, если не хотят компании Боцмана в общем доме.

— Говно-вопрос, — буркнул Лапоть и подхватил телефон. — Сейчас вызову массажиста. Как говорится, нахуй бабушек, когда нам нужен специалист!

— Да не надо… наверное, — ответил Боря, но плечо болело.

Может и надо.

— Как это не надо? — удивился кореш. — Ты мне сегодня жизнь спас, считай. Что я тебе, плечо не реабилитирую? Ща… ща…всё будет… Алё, Зин? Человечка надо одного починить. Дуй к Шацу на коттедж. И это… подругу возьми. Я ждать не люблю, сама знаешь… Всё, ждём.

— Массажистку? — уточнил Боря.

Но новый кореш лишь отмахнулся:

— Ну массажист, массажистка, какая нах разница? Что за сексизм? Главное — плечо тебе помнёт. В бане разогреем, догоним. Шлифанём алкашкой. Тебя и отпустит.

И Лапоть на электронное табло отображаемой внутри температуры посмотрел, где гордо обозначалось сто пять градусов и показатель лишь рос.

— Ты готов париться? Температура под сотку уже, вроде.

— Готов, пританцовывал в сланцах Шаца Боря. — Баню я люблю.

— Так это ж сауна! — уточнил Лапоть,