– Н-да? – с сомнением переспросила я, отчаянно борясь с румянцем, который уже предательски заливал щеки.

Честно говоря, у меня уже не раз мелькала подобная идея, но я ее отгоняла, как чисто женскую. И вот теперь еще и Вилья…

Мицарель наконец-то сдалась, оставив мои волосы в покое, так как из них невозможно было соорудить хоть что-нибудь, напоминающее классическую прическу, принятую у прекрасной половины общества айранитов, и попыталась нацепить на меня нечто вроде диадемы. Я, к счастью, сумела от нее откреститься, заявив, что волосы у меня и так хороши, хотя бы из-за оригинальности цвета. На том было заключено перемирие, и Мицарель отпустила меня.

Я со вздохом облегчения уселась на краешек кровати, кое-как подобрав крылья, чтобы они не мешали сидеть. Эх, долго придется привыкать – мебель в комнате хоть и рассчитана на крылатую ипостась, то есть с зауженными спинками, чтобы можно было удобно разместиться с крыльями на спине, но мне все-таки это еще в новинку. Пока я застегивала ремешки белых сандалий на мягкой кожаной подошве без всякого намека на каблук, Мицарель уже успела познакомиться с Вильей, и теперь полуэльфийка и айранит негромко беседовали о каких-то малозначительных, с моей точки зрения, вещах. Я краем уха уловила, что Вилька распространяется о неправильной организации политической системы в Андарионе, а Мицарель утверждает, что, поскольку система работала в течение тысяч лет, менять ее не нужно. После чего диспут пошел по второму кругу.

Какое-то время я вяло прислушивалась к их разговору, но потом мне это надоело, и я решила устроить себе самопроизвольную экскурсию по Снежному дворцу. В конце концов, куда бы я ни зашла, в ипостаси айранита меня можно будет почувствовать, так что найдут в любом случае, даже если заблужусь невесть где. С этой крайне оптимистичной мыслью я и вышла за дверь, причем в душе крепла уверенность, что Вилья точно знает, где меня в случае чего искать, – достаточно просто спросить у кого-нибудь, где Данте…

Нет, ну кто архитектор этого дворца?! Убила бы за столь буйную фантазию, которая вместо дворцовых переходов сподобила наваять самый что ни на есть натуральный лабиринт! Вернее, сначала бы заставила провести перепланировку, а потом только убила… С другой стороны, мне тут не жить – к сегодняшнему вечеру мы с Вилькой перемещаемся в дом Мицарель, а там-то точно подобного лабиринта нет. Как мне сказала Мицарель, в доме живут только она и ее муж, детей у них пока нет, так что мы их совершенно не стесним. Вилья уточнила, а не затеряемся ли мы в их особняке, на что Мицарель ответила, что дом у них двухъярусный, так что места хватит всем, к тому же там даже есть лестница, по которой полуэльфийка сможет попадать в дом без посторонней помощи.

Вот примерно такие мысли и роились в моей бедовой голове, когда я шла по дворцовым коридорам, уже совершенно не соображая, где я нахожусь относительно своей комнаты или тронного зала. Хотя я в любой момент могла вылезти в одно из окон и, облетев башню, найти-таки собственную комнату, но к такой мере прибегать пока не хотелось. Просто тогда Вилька сразу же начала бы хохмить по поводу того, что хоть я и айранит с обостренным чувством направления, но все равно могу заблудиться в трех соснах, было бы желание.

А ведь и правда – хоть бы повесили стрелочки или на худой конец план дворца с жирным красным крестиком и надписью «Вы находитесь здесь». Ага, чтобы в случае захвата башни враги точно знали, в какую сторону пилить до тронного зала…

Я свернула за угол и неожиданно уперлась в тупик. Вернее, не совсем в тупик – коридор заканчивался массивной дверью из светлого дерева, украшенного серебряными узорами. Закономерный вопрос: что делать дальше? Поворачивать обратно не хотелось, а подергав за ручку двери, я убедилась, что та заперта. Эх, ничего не попишешь, придется возвращаться…

И тут я ощутила отголоски какой-то непонятной магии, шедшие из-за двери. Ладони сами легли на светлое, чуть теплое дерево, а заклинание, позволяющее открыть любые механические замки, я произнесла машинально. Секунду ничего не происходило, потом раздался тихий щелчок, и дверь с едва слышным скрипом приоткрылась.

Погубит тебя когда-нибудь любопытство, Ева, ох погубит…

Я скользнула в полутемную комнату, потолок которой терялся во мраке, и аккуратно прикрыла за собой дверь. Глаза постепенно привыкали к темноте, к тому же благодаря ипостаси айранита я могла видеть как кошка, может, даже и лучше, поэтому разглядеть овальную нишу в стене, занавешенную темной тяжелой портьерой с бахромой, для меня не составило труда. Заинтригованная, я приблизилась и, создав небольшой световой пульсар, осторожно отодвинула бархатную ткань.

По правде говоря, я была разочарована.

В нише скрывались всего-навсего три предмета, разложенные на небольших подставочках. Длинный меч, похожий на тот, что таскал с собой Данте, только чуточку поуже и покороче, с длинной рукоятью, оплетенной черной кожей. Ни единого украшения, а лезвие потускнело и было покрыто зазубринами и царапинами. Похоже, это меч был какой-то музейной реликвией, только этим можно объяснить, что превосходный клинок из темной гномьей стали вот так пылится на подставке. Хоть бы протирали его иногда…

Вволю налюбовавшись на меч, я перевела взгляд на две оставшиеся подставки. Украшения. Простые украшения из какого-то темного, почти черного металла, отливающего серебристым блеском. Широкий чеканный браслет и какой-то обруч. Наверное, черненое серебро, или как там это называется, или же банально потускневшее от времени… Нет, ну как же так можно обращаться с предметами старины?! У них что, музейного смотрителя нет, хоть бы тряпочкой изредка пыль смахивал, что ли!

С этой мыслью я взяла с одной из подставок напоминающее диадему нечто из причудливо переплетенных перьев, изготовленных из какого-то непонятного сплава, – то, что это не потемневшее от времени серебро, я поняла почти сразу же, слишком уж легкой оказалась вещица. Светлячок пульсара, повинуясь моему мысленному зову, подлетел поближе, освещая обруч.

Все-таки это корона. По крайней мере, искусно сделанные металлические перья какого-то дымчато-серого цвета, переплетаясь между собой, создавали нечто вроде венца, да и бледно-голубой камень, врезанный в середину обруча и искрящийся в свете пульсара сотнями граней, добавлял сходства. Я небрежно крутила ажурный обруч в руках, и вдруг мне страшно захотелось его примерить, пусть даже он наверняка окажется мне велик.

Воровато оглянувшись на прикрытую дверь, я, не долго думая, нацепила корону на голову, и, к моему глубочайшему изумлению, она оказалась мне в самый раз, словно на меня делали! Но ведь, когда я держала ее в руках, я готова была поклясться, что она явно мне велика. Н-да, подвел меня глазомер, ой подвел… Жаль, под рукой зеркала не оказалось – вот было бы интересно посмотреть на себя со стороны. Корона чуть изгибалась книзу, так что камень приходился аккурат на центр лба, а темные металлические перья, образовывавшие обруч, сразу потеплели, поэтому почти не ощущались. Так, теперь не забыть бы снять ее перед уходом, а то так и уйду в короне, и по дворцу потом будут искать вора, умыкнувшего национальное достояние.