На том месте, где он будто бы получил священный жезл, митрополит Иона Сысоевич построил деревянную церковь. Служба в ней проводилась раз в месяц, основной доход шел от переправы через Ишню.

– Нам бы с тобой такого старичка встретить – подсказал бы, где ждать чернобородого, – выслушав меня, вздохнул Марк и спросил, далеко ли до этой церкви на Ишне.

– Надо через весь город ехать. Но Царских врат из Новгорода там нет, – попытался я отговорить Марка.

– Показывай дорогу, – даже не дослушал он меня.

Его поведение все больше казалось мне странным и непонятным – словно это был не сотрудник милиции, находящийся при исполнении служебных обязанностей, а обычный турист, желающий увидеть как можно больше и как можно быстрее.

Все это я пытался высказать Марку, но он тут же перевел разговор, будто поимка чернобородого вовсе не касалась его.

А между тем солнце опускалось все ниже, жара начала спадать, с озера подул слабый ветерок.

Спустя четверть часа мы стояли перед удивительной, сказочной церковкой. Казалось, она и впрямь приплыла из озера по Ишне и встала здесь навечно – так было поведано о ней в одной из ростовских легенд.

Вдали, над голубым озером, словно поднявшиеся из воды стены легендарного Китеж-града, вырастали белоснежные, многоглавые соборы Ростова Великого, а перед нами одиноко стояла скромная, стройная церковь из дерева – настоящее чудо земли Ростовской.

На мой взгляд, ее красоту несколько портила пристроенная сбоку колокольня – обшитый досками куб, на нем шестигранник, потом сквозная звонница и узкий шпиль с крестом.

Не было в колокольне того, что вплелось в самой церкви, удивительной фантазии и легкости. Казалось, подует ветер с озера Неро посильнее – и церквушка стронется с места, тихо поплывет по синей реке к далекому горизонту и скроется из глаз, как чудесное видение.

Внутри церкви лики святых с четырехъярусного иконостаса смотрели строго и задумчиво, Царские врата посверкивали позолотой. Однако при всей своей красоте интереса для нас они не представляли.

Настоящие Царские врата церкви Иоанна Богослова находились в музее, где мы их сегодня уже видели. В 1552 году они были изготовлены иноком Исайей, о чем свидетельствовала надпись на вратах. Здесь, в церкви на Ишне, была только умелая копия этих Царских врат, выполненная сто лет назад местным мастером.

После посещения музея обо всем этом прекрасно знал Марк, но мы все-таки зачем-то приехали сюда.

Настроение у меня совсем упало – дело шло к вечеру, а мы так и не выяснили, в какой из многочисленных ростовских церквей нам следует ждать чернобородого.

– Придется арестовать Бусова на вокзале, – сказал я, когда мы вышли из церкви. – Другого пути нет.

– А где улики? В чем мы обвиним его? Нет, здесь надо действовать наверняка, иначе неприятностей не оберешься…

Марк опять что-то недоговаривал, по-прежнему скрывал от меня какие-то важные обстоятельства.

Когда я посоветовал встретить чернобородого на вокзале и проследить за ним, Марк отклонил и это предложение:

– Вспомни, как он разделался с тобой в Александрове. Человек он осторожный и в таких делах, видимо, опытный, слежку сразу заметит.

Не доходя до машины, которую Марк оставил на берегу речки, мы сели на большой, вросший в землю синий камень, удивительно холодный, хотя целый день его пекло солнце.

Марк любовался деревянной церковкой, будто за этим и приехал сюда. Но оказалось, мысли о загадке чернобородого и сейчас не выходят у него из головы, – спустя минуту он спросил:

– Слушай, есть у тебя в Ростове знакомый краевед вроде Пташникова?

Мне стало до обидного понятно, что кроется за этим вопросом, – Марк потерял надежду с моей помощью отыскать Царские врата из Новгорода. Наверное, обида прозвучала и в голосе:

– В Ростове краеведов много.

– Нужен такой, чтобы о каждом камне здесь знал. – Для выразительности Марк постучал ладонью по камню, на котором мы устроились.

– Есть одна пожилая женщина…

– Кто такая? – оживился Марк.

Я вынул из кармана путеводитель по Ростову Великому, который прихватил из дома, отправляясь в эту поездку.

– Анна Николаевна – автор этой книги.

Марк бегло перелистал ее:

– А я весь день удивлялся, откуда у тебя столько сведений о прошлом Ростова. Молодец, путеводитель ты хорошо изучил. Всё, теперь едем к самому автору…

Мы последний раз взглянули на сказочную деревянную церквушку у тихой речки и сели в машину.

Кто знал в ту минуту, что здесь, на берегу Ишни, мы были, как никогда, близки к разгадке тайны чернобородого.

Мое знакомство с Анной Николаевной было, как говорится, шапочным – однажды я приезжал в Ростов на занятия литературной группы при местной газете и вечером, по пути на вокзал, провожал эту милую пожилую женщину домой.

Улицу я нашел без труда, домик запомнился мне веселой резьбой наличников на окнах и высоким крыльцом с резными балясинами. На калитке перед дверью висел почтовый ящик, к крыльцу вела узкая, выложенная красным кирпичом дорожка, по сторонам от нее пестрели цветы.

Я дернул ручку старомодного, с колокольцем, звонка. Звук его глухо отозвался в глубине дома, послышались шаркающие шаги, и дверь открылась. На пороге стояла Анна Николаевна, одетая в темное платье с глухим воротом. В первый момент она меня не узнала, смотрела сквозь толстые стекла очков доброжелательно, но несколько недоуменно. И только после того, как я назвал свою фамилию, лицо ее просветлело и она радушно пригласила нас в дом.

Стены комнаты, в которую проводила нас хозяйка, были увешаны пожелтевшими от времени фотографиями в рамочках, графическими и живописными видами Ростова, старинной ростовской финифтью, от которой трудно было отвести взгляд.

Здесь же я увидел портрет миловидной девушки – это была сама Анна Николаевна, только в далекой юности. Не изменились глаза – в них по-прежнему светилась доброта и любопытство ко всему окружающему.

Хозяйка усадила нас за круглый стол посреди комнаты, я познакомил ее с Марком, и он изложил причину, которая привела нас в Ростов.

По глазам хозяйки я понял, что возможность принять участие в таком необычном деле увлекла ее.

Несмотря на грузную фигуру, Анна Николаевна живо поднялась с места и, ни слова не говоря, ушла в соседнюю комнату. Вернулась с плотным конвертом в руке, осторожно разложила на столе его содержимое.

Мы с Марком склонились над столом. Перед нами лежали фотографии ростовских иконостасов, с оборотной стороны к каждой фотографии крепился плотный листок бумаги, на котором четким почерком было подробно и аккуратно расписано, когда и кем иконостас создан, из каких икон состоит каждый его чин, кто иконописец.