Он был похож на Диму.

И я забыла, как дышать.

Я закрыла глаза всего на мгновение, слыша, как сердце стучит в ушах.

А когда открыла, в окне никого не оказалось.

Никого.

Что это было? Я видела призрака? Окончательно сошла с ума?

Мне стало не по себе. Галлюцинации – это плохой знак. Я не должна поддаваться тоске по Диме. Иначе окончательно разрушу себя.

Не сводя взгляда с его окна, я застыла на месте, обхватив себя руками, будто замерзла, хотя во дворе стояло лето.

- Полин, пойдем на кухню, я стол накрыла! – появилась в комнате мама. – Что с тобой? Ты чего?

Она подошла ко мне и погладила по плечу. Я отошла в сторону – ее прикосновения были мне неприятны. Если мама и заметила это, то не подала вида.

- Что случилось, дочка? – повторила она. – Ты такая испуганная? Воспоминания, да? Они не могут отпустить до конца, но ты борись, хорошо? Ты у меня сильная – гораздо сильнее, чем я. Со всем справишься.

Ее голос звучал грустно. Мама понимала меня. Сама тосковала по папе.

Разумеется, пока не нашла ему замену.

- Увидела человека в окне Димы, - хрипло сказала я. – Мне показалось, что это он.

Мама тяжело вздохнула.

- Полина, там живут другие люди. Видимо, ты увидела кого-то из жильцов, и тебе показалось, что это он… Так бывает. Я твоего папу тоже сначала в каждом прохожем видела. Все надеялась, что он… - Ее голос дрогнул. – Что он жив. Но… Потом мне пришлось принять правду.

Господи, почему так тяжело говорить об этом?

Но с другой стороны, у меня не галлюцинации – в окне действительно кто-то был. Просто я приняла его за Диму. Уже легче. Значит, я не поехавшая. И у меня есть шансы вернуться к нормальной жизни.

- Идем за стол, - снова позвала меня мама. И я пошла следом за ней. Но перед дверью остановилась и еще раз оглядела комнату брата. Красивая детская. Все сделано со вкусом, дорогая отделка, куча игрушек… Спальня для любимого ребенка. И ни одного напоминания обо мне. Ни здесь, ни во всем доме. Будто бы меня никогда не было в жизни мамы.

Она, кажется, заметила, каким стал мой взгляд.

- Мы все поменяли… Андрей настоял. Сказал, что для маленького ребенка не подходит, - каким-то извиняющимся тоном сказала мама. – Но ты должна знать, что в этом доме тебя всегда ждут.

- Поэтому ты ни разу не сказала мне, чтобы я жила у вас, а не снимала квартиру, - хмыкнула я. – Тебе вообще интересно было, откуда у меня деньги, чтобы снять квартиру?

Мама сглотнула.

- Полин, я не говорила об этом, чтобы не ставить тебя в неловкое положение. Знаю же, что ты не захочешь жить с нами.

- Правда? Мамуль, ты такая заботливая, - холодно улыбнулась я.

Странно, но сейчас я чувствовала себя взрослее, чем она. Сама научилась решать свои проблемы. Начала зарабатывать. И жила, как умела.

- Я знаю, что ты на меня злишься, - тихо сказала мама, пряча глаза. – И я виновата перед тобой. Но я старалась помогать тебе. Звонила каждый день, высылала деньги вам с бабушкой, пока ты не перестала принимать их, поддерживала. Понимаю, что меня было мало в твоей жизни в эти три года, но это не значит, что я тебя не люблю. Или что больше люблю Женю.

- Это значит, что ты больше любишь себя, - ответила я. – Но я приехала к тебе не для того, чтобы спорить. Я приехала, потому что ты попросила.

- Ты для меня всегда будешь на первом мес…

- Мам, не начинай, - оборвала я ее. – Это уже становится смешно. Всем очевидно, что на первом месте у тебя не я.

Я хотела добавить, что даже не Женя, а Андрей, но мне помешали договорить. Отчим. Прям как в поговорке – вспомнишь черта, он и появится.

- Ты уже такая взрослая, а до сих пор ревнуешь к брату. Он младше и, очевидно, требует больше внимания, - раздался его голос.

Я обернулась. Андрей за эти три года, на удивление, только похорошел. Мне на мгновение показалось, что он тянет из мамы жизненные силы. Отчим подкачался, поменял прическу на более модную, загорел – они недавно вернулись с морского курорта. Только вот глаза за стеклами очков оставались все таким же безразличными.

Меня передернуло от одного его вида.

- Причем тут младший брат? – спросила я, стараясь не показывать того, что закипаю. Эмоции – это слабость. Я хочу, чтобы они видели меня только сильной.

- Ты продолжаешь ревновать, - уверенно продолжал отчим. – Но пора понять, Полина, что мир не крутится вокруг тебя.

- Андрюша, перестань, - нахмурилась мама, а он обнял ее, словно показывая мне, что она – его собственность.

- Я говорю, как есть. Уж, увы, привык к этому. И твоя дочь прекрасно это понимает. Но свои ошибки тяжело признавать.

Мне хотелось вмазать ему по роже за эти лицемерные слова. Но вместо этого я лишь позволила себе улыбнуться.

- Такое ощущение, что ты говоришь это не мне, а самому себе. Надеюсь, ты-то уж точно не ревнуешь маму к собственному сыну.

Его глаза вспыхнули. Мама испуганно на меня взглянула. И я была готова поклясться, что попала в точку. Он из тех мужчин, которые будут ревновать свою жену даже к собственному ребенку.

- Не советую говорить такие слова в моем доме, - процедил он сквозь зубы.

- Могу уйти, - пожала я плечами.

Кто знает, может быть, так бы и произошло, но тут вмешалась мама.

-  Прошу вас, не надо, - со слезами на глазах воскликнула она. – Не ссорьтесь, умоляю! Андрей, прошу…

- Все хорошо, любимая. Я не гоню твоя дочь. Наш дом – ее дом, - тотчас заявил он.

- Спасибо, такая честь, - ответила я.

В этом время раздался звонкий детский плач и крик Фаины Ивановны. Там явно что-то произошло, и мама бросилась в гостиную. А отчим – за ней.  Мне тоже пришлось идти следом.

Женя ревел на весь дом, даже покраснел от натуги, хотя, слава богу, ничего страшного не произошло. Играя с паровозиком, он умудрился упасть и ударится. Но плакал скорее от обиды, чем от боли. А Фаина Ивановна голосила от того, что не доглядела.

Мама взяла Женю на руки, стала успокаивать, и он затих. Затем на руки его взял отец, и братик довольно заулыбался. Андрей хоть и был полным придурком, но сына любил. По крайней мере, сейчас. Возможно, когда Женя вырастет, Андрей начнет относится к нему так же, как к Руслану.

Почему-то я была уверена в этом, хотя мама искренне считала его превосходным отцом.

На кухне мы обедали все вместе, будто дружная семья: я, мама, отчим и Фаина Андреевна. Ну и Женя, конечно же. Его усадили на специальный детский стульчик и кормили. Разумеется, началась суматоха, как это бывает, когда на кухне появляется ребенок. Разговора с мамой – хоть какого-нибудь – не получилось. Я все так же чувствовала себя совершенно чужой.