руки остановили мои и коснулись моего пояса. Он вопросительно посмотрел мне в глаза.

Он ждал ответа.

Для чего?

Для моего разрешения? Он был внутри меня, и какая разница, если он снова стянет с меня трусики? Он, казалось, увидел ответ на моем лице, и, наконец, спустил мои испорченные трусики вниз по ногам, бросив их в мусорное ведро рядом с кроватью. Он схватил полотенце и снова протянул его мне, но я отказалась.

Я чувствовала себя усталой и опустошенной. Сломанной. Я не хотела облегчать ему задачу. Хотела, чтобы он страдал так же сильно, как и я.

Он наклонился ко мне, его теплая рука коснулась моего колена. Он осторожно раздвинул мои ноги ровно настолько, чтобы просунуть руку между ними. В глубине души я понимала, что должна была бы стесняться и стыдиться своей уязвимости, но ничего не чувствовала.

Он провел теплой тканью по внутренней стороне моего бедра, будто я была крылом бабочки, словно малейшее прикосновение могло заставить меня сжаться. Куда делось это жестокое господство?

Мускул на его щеке дернулся, но в остальном его лицо было каменным. Он почистил мое второе бедро, прежде чем раздвинул мои ноги немного шире. Дрожь пробежала по моему телу, когда он обнажил меня. У меня ещё не было эпиляции воском. Я всегда сама себя брила, но не так гладко, как полагается в первую брачную ночь.

— Мне жаль, что я еще не гладкая, — сказала я без эмоциональным голосом.

Почему я извиняюсь?

Данило прожег меня взглядом. Я не понимала их взгляда. Огненный тлеющий огонь мог бы зажечь проблеск детской надежды в моей груди, если бы мое сердце не превратилось в вечный лед.

— София…

Мое имя прозвучало как жалоба из его уст, а затем он снова замолчал.

Он повернул голову, и я увидела резкие царственные черты, о которых не могла перестать мечтать. Возможно теперь перестану. Его плечи напряглись, когда он коснулся внутренней стороны моего бедра, оказывая самое легкое давление, пока мои ноги не раскрылись для него еще шире. Он накрыл полотенцем мою больную плоть, и я со стоном отпрянула. Тень пробежала по его лицу, остаток его прежней ярости, и вспышка страха вспыхнула в моей грудной клетке.

Я заставила себя успокоиться, пока он чистил меня легкими движениями, затем его пальцы слегка коснулись моего бедра, и я стала еще более неподвижной, мое дыхание застряло в горле. Данило отстранился и сглотнул.

— Тебе надо показаться врачу.

Я покачала головой.

— София, я хочу убедиться, что с тобой все в порядке.

Я снова покачала головой. Мое тело восстановится, а та часть меня, которая действительно нуждалась в исцелении, не могла быть вылечена врачом. Я не была уверена, что это вообще можно вылечить.

— Я в порядке, — выдавила я.

Его глаза были более выразительными, чем когда-либо, когда он смотрел на меня. Но эмоции, которые я видела в них, не были теми, которые я желала. В них чувствовалась вина, беспокойство и жалость. Я хотела большего.

Я отвернулась, мое горло снова сжалось. Никогда в жизни я не чувствовала себя так глупо. Но глубоко внутри, под стыдом и болью, начал пылать огненный шар гнева.

Он наклонился и поцеловал мое приподнятое колено с таким видом, словно кто-то вонзил ему в грудь нож. Прикосновение его губ, такое нежное и осторожное, зажгло пламя, которое я тут же подавила. Больше нет.

— Мой первый поцелуй.

Данило поднял на меня глаза, переполненные мириадами эмоций.

— Что? — пробормотал он.

— Это был мой первый поцелуй.

Это было глупо, смешно, по-детски, но я не покраснела, не смутилась. Эмоции были лишь отдаленным воспоминанием.

Он сглотнул, посмотрел на окровавленное полотенце в своей руке и крепко зажмурился. Он прислонился щекой к моему колену, его щетина царапала мою кожу.

— Я заслуживаю отправиться в ад за это.

Я молчала. Да и что я могла сказать? Данило протянул трусики и взял кожаные штаны.

— Ты сможешь одеться?

Я протянула руку и заметила небольшой порез на ладони, вероятно, от того, что так сильно держалась за дерево. Струйка крови бежала по бороздкам на моей коже. Данило взял полотенце и вытер кровь с моей руки.

— Не глубокая, — сказал он.

Прежде чем отпустить мою руку, он поднес ее к губам и поцеловал кончики пальцев и ладонь. Он отпустил меня, и я положила руку на кровать. Мою кожу все еще покалывало от этого нежного жеста. Я пыталась осмыслить ситуацию, все, что произошло за последние несколько минут и до этого, но мой мозг не мог переварить всю чудовищность происходящего.

Глава 10

Данило

Чувство вины было мне хорошо знакомо, оно постоянно присутствовало в моей жизни с тех пор, как произошел несчастный случай с Эммой, который подтвердился после похищения Серафины.

Тем не менее, сила моей вины после того, что я только что сделал, поразила меня.

Иногда я чувствовал укол вины перед Софией, но сейчас этот укол был ревущим пламенем, сжигающим мои внутренности.

София лежала на кровати передо мной, ее взгляд был отстраненным. Я даже не хотел представлять, какие образы мелькали у нее в голове.

Как я разговаривал с ней, будто она была шлюхой?

Как я прижал ее к дереву и попытался войти глубже в нее?

Что она здесь делает? В моем доме? На вечеринке, где ей совершенно нечего делать? И как она сюда попала? Во мне росла потребность допросить ее, а вместе с ней и гнев, но сейчас не время. Она все еще была голой и, скорее всего, в шоке. Мне нужно было увезти ее отсюда, пока кто-нибудь не узнал об этом.

— София, тебе нужно одеться, — снова настаивал я.

Она схватила трусики и медленно подняла их вверх по ногам, ее движения были медленными и рассеянными. Она с трудом натянула свои узкие кожаные штаны, поэтому я помог ей. Сев, она застегнула молнию на заднице, прежде чем откинуться на спинку кровати, как будто это движение уже высосало из нее всю энергию.

По коридору разнесся смех. Я ясно дал понять, что в комнаты на верхнем этаже вход воспрещен, но, очевидно, у нескольких пьяниц были другие дела на уме. Большинство комнат были заперты, кроме той, в которой мы находились.

Я вскочил на ноги, подошел к двери и распахнул ее. Хмурясь в коридор, я обнаружил Сэмюэля, обнимающего за плечи цыпочку. Конечно, именно он проигнорировал мой приказ. Он был одет как чертов ковбой, и это идеально подходило его светлому