– Это точно? – спросила Оля, не поднимая головы.

– Угу.

– И что теперь делать? Если люди узнают, они убьют ребёнка, а меня посадят в тюрьму. Ты понимаешь, какой это риск?

Хастад, в свою очередь, умолчал о том, что ни одна женщина, носившая ребёнка от великана, не пережила роды. Все человечки умирали, без исключения.

Но ему не хотелось забирать Холу в свой мир, потому что это мир первобытный, дикий и враждебный для такого хрупкого создания, как его женщина.

Ради возлюбленной Хастад был готов пойти на что угодно, но, как настоящий мужчина, мечтал о продолжении рода.

Человеческая медицина не шла ни в какое сравнение в варварскими обычаями великаньего мира. В этом Хастад убедился на собственной шкуре, когда едва не умер от перитонита. Так, может быть, и их с Холой ребёнок сможет появиться на свет, не убив при этом свою мать?

Люди, несмотря на всю свою физическую немощь, преуспели в техническом плане, и их раса из-за фактического отсутствия естественного отбора расплодилась неимоверно.

Хастад был уверен, что людям под силу помочь Холе родить ребёнка, чтобы она осталась жива. Осталось только найти врача, который согласится на содействие. И как раз с этим возникала проблема. Всё-таки рождение ребёнка представляло собой огромный риск, и великан боялся взваливать такую ответственность на одного себя.

– Хола, я приму любое твоё решение, – сказал Хастад после долгого молчания.

О том, что человеческие женщины, забеременевшие от великанов, умирают во время родов, Оля так и не узнала.

***

Зато ночью Хастад не утерпел и погладил Олин обманчиво плоский животик.

Великан представлял, что однажды родится малыш, похожий одновременно и на него, и на Холу. Какое это было бы счастье! Разве они кому-то помешают? Может быть, предложить что-нибудь людям на откуп, чтобы те оставили их семью в покое? Или поселиться в какой-нибудь безлюдной глуши?

А ещё в мире людей, как успел прочитать Хастад, было принято составлять документы на каждое значимое событие. Даже свадьба, единение мужчины и женщины, считалась настоящей только с одобрения правящих органов.

Забавно: люди, не обладающие острым обонянием, составляют документы, чтобы мужчина мог доказать остальным, что женщина принадлежит ему. В великаньем мире всё гораздо проще: когда женщина начинает принадлежать кому-то, меняется запах её тела, и для посторонних мужчин она становится недоступной, «невидимой».

***

В человеческом мире жизнь была слишком усложнённой. Помимо бюрократии, люди зачем-то следили друг за другом: ставили камеры на каждом углу, счётчики воды и электричества и даже контролировали поступление и расход денежных средств на счетах людей.

Великан ежедневно изучал жизнь и законы людей, но его знаний было недостаточно для того, чтобы обезопасить Холу и малыша от посягательств извне.

Хастад знал, что ему придётся перелопатить горы разной литературы, прежде чем найдётся хоть мало-мальски полезная подсказка, как быть.

Пока Оля молчала, погрузившись в тяжёлые размышления, Хастад перекраивал свои списки дел. Если раньше он мог полдня прыгать туда-сюда по мирам в поисках новых мест, а затем долго рассказывать о Земле старшей сестре, то теперь приоритеты сменились. Теперь о прыжках в новом пространстве и вовсе можно забыть.

***

Ночами, пока Оля спала, Хастад залезал в планшет и читал, пока не начинали слипаться глаза. Нудные человеческие законы запоминались через силу, но великану было не до капризов сознания. Благополучие его семьи было превыше всего.

Хастад превратился в книгочея, только теперь это были не его любимые энциклопедии и книжки по саморазвитию, а правовые документы.

Однако, чем больше он запоминал, тем сомнительней ему виделось счастье в человеческом мире. Он понял, почему ожидаемое пополнение не обрадовало Холу. Мир обрёл очертания клетки с невидимыми прутьями.

Любимая работа отошла для Оли на второй план. Новость о беременности бетонной плитой сдавливала грудь и мешала дышать. Скоро привычный распорядок жизни сменится чем-то… чем-то… вряд ли хорошим.

Страшно…

Переживания подточили Олины моральные силы. Бытовые дела высасывали из неё весь скудный запас энергии. На игры с детьми и весёлые инициативы ничего не оставалось.

***

С самого детства Оля была убеждена, что семья и дети – это не про неё. Она вполне сознательно поступила в педагогический университет после школы, работала администратором в сауне, чтобы хватало на жизнь. После получения диплома по рекомендации бывшей воспитательницы её взяли няней в тот же детский дом, где она росла.

Оля знала, как обращаться с детьми; она, как никто другой, могла понять их.

Теперь, с наступлением незапланированной, а главное, нежеланной беременности Оля поняла, что совершила тяжкое преступление: она предала то маленькое невинное существо, которое зародилось в её животе.

Мысль об аборте Оля отбросила после долгих и мучительных раздумий. Точнее, она бы, может, и решилась, но Хастад был безумно рад, что скоро станет отцом. Он при любой возможности прижимался щекой к Олиному пока ещё плоскому животу, закрывал глаза и глубоко вздыхал.

***

Спустя три дня после вынужденного знакомства великана с девочками на работу к Оле заглянула Женя.

Названая сестра периодически появлялась в доме своего детства, поэтому чувствовала себя там, как у себя дома.

Был вечер, и Оля только-только закончила помогать старшим детям с уроками. Визита подруги она не ждала.

– Привет! Не помешаю? – спросила Женя.

– О, привет, неожиданно! – немного покривила душой Оля. Всё-таки она знала, что рано или поздно любопытство недавних гостей взыграет, и они потребуют новую порцию информации. Не каждый день встречаешь вполне мирного и цивилизованного пришельца-великана.

– Можно тебя на десять минут?

Оля повела подругу пить чай на кухню, а сама морально готовилась к въедливым расспросам.

Когда девушки остались наедине и поблизости никто не маячил, Женя приступила к активным действиям:

– Оль, ты скажи, всё на самом деле так, как нам пытались показать?

– Нет, – ответила Оля и сжала в ниточку губы, как бы удерживаясь от ненужных реплик. – Вам никто и ничего не пытался показать.

– Хм… Просто ты как пропала больше года назад, так больше и не приходила на посиделки, не общалась с нами. Я думала, что после трагедии в кинотеатре ты ещё сильнее замкнулась в себе…

– Трагедия действительно переживалась тяжело, особенно у детей. Но про меня ты уже всё знаешь. За меня не беспокойся, но помни про обещание не болтать.