— Вскрытие делала доктор Бауман, представившаяся семейным врачом Метрикселлы. Атам вонзили Метрикселле прямо в сердце, но все ее тело было покрыто уколами. Видевший ее тело первым судебный медик даже решил, что она наркоманка. Однако в сосудах Метрикселлы почти не осталось крови.

— Ее умертвила одиора?

— Похоже на то.

Получалось, что слабость Метрикселлы и ее плохое самочувствие объяснялись не любовным недугом и не анорексией. Метрикселла пала жертвой одиоры, капля за каплей высасывавшей из нее вместе с кровью жизнь.

— Это снова Баалата? — в ужасе пискнула я.

— Мы думаем, да, — кивнула Деметра. — Но это еще не все. Тебе придется изменить внешность и стать другим человеком.

На меня сразу столько свалилось — смерть Метрикселлы, появление где-то рядом страшной одиоры, подозрение в убийстве…

Поднявшись из-за столика, Деметра взяла меня под руку и со всеми предосторожностями доставила туда, где я совсем недавно жила с Метрикселлой и Карлой.

К этому обычно все и сводилось. Сколько бы я ни бунтовала, в конечном итоге мать всегда вела меня, как безропотную овцу на закланье туда, куда считала нужным.

Заплаканная Карла раскладывала на постели вещи Метрикселлы: ее картины, недорисованные комиксы, книги про Исландию… Испуганная Лола сжалась в комочек в самом углу клетки. Увидев ее, я вспомнила последнюю просьбу, с которой обратилась ко мне Метрикселла: «Ты будешь кормить Лолу, когда меня не будет?..»

Теперь Метрикселла ушла навсегда.

Достав Лолу из клетки, я расплакалась.

— Притворщица! — прошипела Карла.

Побледнев, я умоляюще взглянула на мать, но Деметра соблюдала нейтралитет, не вмешиваясь в наш разговор.

— Выходит, ты обвиняешь меня в убийстве? — спросила я Карлу.

— Когда я уходила, ты наставила на Метрикселлу атам, — не предвещавшим ничего хорошего тоном произнесла моя соседка. — А через час ее обнаружили с ним в сердце.

— Я ее не убивала.

— Ее тело нашли в твоей постели с твоим ножом в груди. Лицо ее было исцарапано, а щеки в слезах.

От всего этого мне стало плохо, но я решительно обратилась к Деметре и Карле:

— Но послушайте же! Метрикселла обезумела. Она не хотела меня выпускать, стала громить все вокруг и рвать на себе волосы.

— Почему? — спросила Деметра.

— Потому что Гуннар любит не ее, а меня.

— Гуннар был женихом Метрикселлы, — пояснила Карла, — а Селена его у нее увела. Поэтому-то они и поругались, а потом Селена ее зарезала.

Мне хотелось умереть, не сходя с места. Я прекрасно помнила, как все произошло, но мой рассказ звучал настолько неубедительно, что мне самой было трудно в него поверить.

Ни у кого кроме меня не было причин ненавидеть кроткую Метрикселлу. Никто с ней не ссорился. Не дрался. А я увела у нее мужчину. Мой атам нашли у нее в сердце. Все прямые и косвенные улики указывали на меня.

Усталым голосом Деметра повторила официальную версию:

— Услышав крики и звуки ударов, соседи вызвали полицию. Они утверждали, что в момент смерти Метрикселлы у нее в комнате кто-то был. Они слышали, как Метрикселла кричала, звала на помощь, но никого не видели.

Услышав, что никто меня не видел, я немного успокоилась.

— Видишь! Меня там не было. Я ушла раньше.

— Нет! Это ты ее убила! — заявила Карла.

Не желая больше слышать пустых обвинений, я заткнула уши.

— А твой атам? Как он оказался у нее в сердце? — спросила у меня Деметра. — Омниора никогда не расстается со своим атамом и не отдает его другой колдунье.

Воодушевленная этим замечанием, Карла грозно двинулась на меня, процедив сквозь зубы: «Это ты ее убила! Погоди, скоро предводительницы кланов превратят тебя в мерзкую крысу!»

— Скажи ей, что я никого не убивала! — обратилась я к Деметре, но та упорно повторяла:

— Докажи это! Докажи, что Карла не права, и справедливый суд тебя оправдает.

— Ничего я не буду доказывать! Я ни в чем не виновата!

— Не забывай, что тебя ищет полиция, — сухо сказала Деметра. — И о том, что ты и так создала много проблем. Слишком много.

— Это мои проблемы, а не ваши.

— Раньше я всегда помогала тебе выпутаться из неприятностей, потому что верила в тебя.

— А теперь? Теперь больше не веришь? А ведь я такая же, как и раньше. И говорю правду. Я никого не убивала и не прибегала ни к силе, ни к колдовству. Когда я уходила, Метрикселла была цела и невредима.

— Если у тебя есть доказательства, мы установим твою невиновность, но и в этом случае моя репутация будет непоправимо испорчена.

Ну вот, опять! Деметра, как всегда, втягивает меня в свои интриги. Я пешка в ее руках. Это из-за нее у меня неприятности, а потом она обвиняет меня в своих неудачах. Моя мать отвратительно честолюбива!

— Собирайся, Селена. Мы уезжаем. Немедленно.

— Куда?

— В надежное место, где ты будешь ожидать суда.

Мне стало плохо. До суда омниоры явно упрячут меня в какую-нибудь дыру, где много месяцев я буду отрезана от внешнего мира. Они станут бесконечно меня допрашивать, а сама моя жизнь наверняка покажется им достаточным основанием, для самого сурового приговора. И еще они обязательно разнюхают о моих отношениях с Гуннаром и узнают, что я опоила его приворотным зельем. Этого мне не перенести!

— Не хочу я никакого суда.

— Не вынуждай меня прибегать к силе, — буркнула Деметра. — Эта квартира и так была свидетельницей страшных событий.

Как же в тот момент я ненавидела свою мать! Я не желала ни в чем походить на нее и посвящать остаток своей жизни ее политическим играм.

Мне хотелось убежать куда-нибудь очень далеко, любить Гуннара и навсегда забыть о том, что я колдунья.

Так я и поступила.

* * *

Резко затормозив, Селена остановила автомобиль и опустила голову на руль.

— Все! Я устала.

И действительно, Селена очень долго вела машину, пока они с Анаид не оказались на стоянке возле придорожного мотеля.

Выбравшись из автомобиля, Анаид потянулась, разминая затекшие ноги и руки. Рассказ Селены захватил ее настолько, что она потеряла счет времени.

Девушка все еще мысленно переживала трагическую гибель несчастной Метрикселлы.

— Я не понимаю одного, — пробормотала Анаид. — Если стать матерью Избранницы было суждено Метрикселле, как ею стала ты?

Селена молча вылезла из машины и, осторожно достав из нее маленький чемоданчик, уклончиво ответила на вопрос дочери: