этим беспочвенным аффирмациям ноги у меня подрагивают, сжимаю пальцы рук в кулаки, слишком уж дрожат.

— Как может женщина что-то решать? За вас обеих дадут больше, чем за одну. Этого должно с лихвой хватить, чтобы покрыть его долги.

При слове «его» человек со шрамом кивает в сторону нахмурившегося Нейта.

— Не будь вы такими нетерпеливыми, я бы обзавелся женушкой, с которой регулярно бы получал доход! — недожених огрызается.

— Ха! Уоллис — покойник, он тебе ничего бы уже не заплатил. А эта целыми днями носится, сначала со следователем, потом с частной охраной, да еще и мага охмурила! Всех успела оббежать! Думаешь, просто так, а? Пораскинь мозгами, Нейт! Тебе никогда бы не позволили взять в жены аристократку! Такому оборванцу не светит дворянка! — другой мужчина, тот, что нес факел, заливается смехом. Во рту у него блестят вставные серебряные зубы.

Уоллис…мертв.

Вот оно. То, что я забыла.

Очевидно ведь, что он ниточка, которая ведет к дяде Рейнарда, к главному злодею истории. Какой дурак станет оставлять в живых попавшегося в руки противника соратника, который много чего интересно может поведать?

Когда он умер? Судя по всему недавно. Это и заставило действовать Нейта и его приспешников.

Возможно, что гибель дворецкого и была тем, чем Майкл не пожелал со мной делиться сегодня. Думал, что хрупкая женщина не справится с подобными вестями, да и состояние мое было не лучшим. Но я бы все равно узнала, рано или поздно.

Однако все газеты молчат. Даже об аресте дворецкого неизвестно. Этот мир давно уже понял, что тот, кто владеет информацией, владеет всем. Только вот я, лучше всех прочих осведомленная о будущем, головокружения от успехов не ловлю…

Мне Уоллиса не жалко, но как-то не по себе стало. Это ведь книжный мир…но люди умирают взаправду. И я не исключение. Если дошло до похищения, шанс того, что нас просто отпустят невелик. Даже если пойти на поводу у злоумышленников и дать им то, что они хотят, это не гарантирует того, что и я, и я Фелисия будем целы и невредимы…

Значит, у Нейта были долги.

И поэтому он так торопился, но вот незадача, Уоллис попался, а я вдруг заблокировала поток денег Фелисии, спонсирующей его, да и вообще вдруг дала добро на брак, только вот денег он с этого бы все равно никаких получить не смог.

Кредиторы Нейта, эти пятеро бандитского вида мужчин, ждать, пока должник придумает выход из ситуации, не собирались. А за моими передвижениями в эти дни следили. И очень насторожились, узнав личности тех, с кем я виделась.

Сколько они знают о своем должнике? Сомневаюсь, что в курсе всех истинных делишек Нейта. Всем, кто будет с ним рядом, тоже грозит опасность. На месте антагониста романа, я бы залегла на дно, но перед этим избавилась бы ото всех прихвостней, кто может дать на меня наводку. А значит, конец Нейта тоже был предопределен.

К тому же, сам Нейт хоть и последний проходимец, не дурак. От Уоллиса уже избавились, кто следующий…он должен понимать. Пришедшими выбить долг воспользовались как охраной. С мертвеца денег не возьмешь, это и в их интересах тоже. Браво, Нейт.

Недо-жених вдруг смеется. Мерзким, лающим смехом.

— Дочь семейства Эккарт, чей статус гораздо выше моего, недостижимая словно луна на небосводе…Словно последняя течная псина грезила о браке! С кем, с простолюдином! Как бы разгневался герцог, жаль, нельзя запечатлеть его реакцию! — произносит Нейт с удовольствием в голосе, встав над кое-как сохраняющей сидячее положение на полу связанной Фелисией, той, на которой недавно собирался жениться.

— Сейчас я могу тебя растоптать, унизить так же, как однажды унизил меня твой папаша! О, как же лестно было слушать эти девичьи клятвы любви…Я никогда бы не полюбил настолько испорченную, настолько избалованную девку, как ты…

Другие мужчины гогочут.

Ох, так у Нейта были и личные мотивы, обида на прошлого герцога…

— Ты и впрямь жалок, — выплевываю я, переключая внимание на себя.

Бедняжка Фелисия не выдержит слушать его речи дальше. Слезы капают из ее красивых глаз без остановки. Сбежала ведь, дуреха! И как только мимо охраны прошла?

— Молчали бы, герцогиня, — меч оживает.

Клинок Нейта упирается мне в ключицу. В то местечко, где кожа открыта, незащищена тканью скромного платья с минимумом декольте.

Я чувствую, как вниз ползет капелька крови, прочерчивая горячий и влажный след. К горлу подкатывает тошнота. Не сейчас. Вот выберусь, так на здоровье, тело, тошни, как и сколько тебе захочется. А сейчас нельзя!

У той Юнис тоже была такая реакция на собственную кровь или это мои бзики перекочевали со мной в этот мир и это тело? А что насчет навыков стрельбы? Моя меткость при мне? Проверять придется сегодня, на очень раздражающей меня цели.

Мантра на удивление работает. Тошнота отступает.

— Смотрящая на всех с высока, с детства не знающая голода и болезней, не тебе меня судить! Не я таким стал, жизнь меня сделала таким! Пахать как батрак ради копейки, на которые не позволить себе ничего кроме черствого хлеба, выслуживаться перед господами, отвешивать поклоны до земли, не щадя и без того больную спину, думаешь, я выбирал подобную жизнь? Да лучше бы и вовсе тогда не рождаться!

Клинок в его руках дрожит. Сумасшедший!

— Значит, чем жить в бедности, лучше и не жить вовсе? Тогда почему бы тебе не сдохнуть? Или считаешь, что, отбирая чужое, сам станешь богаче? Но ты как был босяком, Нейт, так им и остался. Разве постыден тяжелый труд? Почему ты ровняешь всех под себя? Вел бы ты себя иначе, поменяйся однажды местами с аристократом? Мир никогда не был справедлив, тем не менее, ты сам решил строить из себя жертву! Руки-ноги на месте, голова соображает, раз уж смог так долго врать и притворяться, так в чем дело, почему бы не достигнуть всего своим упорством и усилиями? — я как бы невзначай передвигаюсь влево, туда, где находится Фелисия.

— Стерва!

Щеку обжигает от удара. Ноги не держат, я падаю на пол. Почти рядом со связанной девушкой.

— Ты ничего не знаешь! Не строй из себя всезнайку, раз не была на моем месте.

— Никто не выбирает в какой ему семье рождаться. Но мы сами творим свою судьбу. И аристократы в одночасье оказываются никем, прожигают веками нажитое родом состояние, продают титулы зажиточным торговцам и крестьянам, чьи земли приносят под грамотным управлением больше дохода, чем их собственные, становятся простолюдинами…

— Вархх! Заткните эту дуру! — ревет как истеричка Нейт, кидая