говорю? Успокаивайтесь. И объясните мне толком, что у вас там за Правила.

Глава 20

Расположился в кресле, спиной к окну. После ночных развлечений мои мышцы побаливали. Но то была особая боль, от которой я не спешил избавляться: она навевала приятные воспоминания.

Младшая боярышня забралась мне на колени. Разглядывала куклу. В её руках та казалась огромной. От Мышки пахло свежей выпечкой и корицей. Её взлохмаченные волосы щекотали мне подбородок.

— Не кукла, а кошмар какой-то, — прошептал я, наклонившись к уху мелкой. — Прости. Лучше не нашёл.

Мышка шмыгнула носом.

— Красивая, — так же шёпотом, чтобы не мешать сестре, ответила она. — Я назову её Кошмаря.

— … Не скрывай, что ты боярыня и не веди себя подобно простолюдинке, даже если так тебе будет удобнее или такое поведение спасёт тебе жизнь, — не отвлекаясь на наши с Мышкой перешёптывания, цитировала Росля. — Не забывай, что ты находишься под бдительным присмотром предков рода — тех, кто при жизни чтил и неустанно соблюдал Правила и ждёт в посмертии того же от своих потомков. …

Боярышня стояла напротив меня, вытянувшись по струнке. Смотрела поверх моей головы на линию, в которой соединялись стена с потолком. Декламировала напыщенный текст без запинок: явно пересказывала Правила не впервые.

Пока боярышня говорила, они с сестрой не рыдали.

Перечисляя многочисленные пункты Правил старшая отвлекалась от грустных мыслей сама. А её монотонный бубнёж успокаивал Мышку.

Я не перебивал и не торопил Рослевалду: не видел причины для спешки.

Выяснил, что до принятия соответствующего решения Советом, приговор Силаевой не озвучат и уж тем более не приведут в исполнение. Собрать же совет, как заверила Росля, дело не одного дня.

Слушал боярышню внимательно, с неподдельным интересом.

Отмечал всё, что так или иначе могло иметь отношение к поступку Варлаи. Делил помеченное на две части: на ту, что может привести Силаеву на плаху (или как они тут казнят благородных?) и ту, что может оправдать её действия.

Первая кучка получалась заметно больше.

Своим поступком Силаева нарушила с десяток статей Правил. Начиная с того, что участвовала в несанкционированной Советом дуэли, провела ту не по правилам, без разрешения Совета убила на ней благородную. И заканчивая пренебрежительным отношением к самим Правилам, что расценивалось боярынями едва ли не как самое тяжкое из возможных преступлений.

И за все эти нарушения Варлае грозило одно и то же наказание — смерть.

Если Совет боярских родов признает её вину.

Именно этот пункт я и «положил» во вторую кучку.

Что бы ни писали в законах, решения на судилищах принимали люди.

По словам Рослевалды, виновна ли Варлая Силаева, определит Совет, состоявший из представительниц боярских родов. И если признает её вину, именно он выберет наказание. Хотя выбор у Совета и небольшой: либо извинения перед пострадавшими и денежный штраф, либо смертная казнь — другие наказания для благородных Правила не предусматривали.

Логика подсказывала, что за убийство на «неправильной» дуэли благородной Силаева штрафом не отделается, что смертной казни Варлае не избежать.

Но это если следовать логике.

Мой же опыт подсказывал, что поступать так не всегда обязательно.

Особенно когда имеешь дело с людьми.

По сути, вина Варлаи заключалась не в том, что она затеяла дуэль, и не в том, что убила на ней свою соперницу. В подобном боярыни не видели ничего дурного: такое случалось, пусть и не часто. Ошибка Силаевой состояла в другом: она не соблюла при вызове на дуэль соответствующие параграфы Правил. Значит, поединок не мог называться «дуэлью» — был обычной трактирной дракой, в какой зазорно участвовать благородным. «Порочил боярскую честь», что бы это ни значило.

Боярыня бросила Сомовой вызов, убила её — благородные так поединки не проводили. Варлая обязана была отправить Карле вызов заблаговременно, подать заявку на поединок в Совет боярских родов, и после получения разрешения на дуэль, сразиться с соперницей на арене во время ближайшего турнира, в перерыве между основными поединками. По сути, она проделала бы всё то же самое, но не сразу, с разрешения Совета, совершив завещанные предками в Правилах реверансы.

Силаева же поторопилась, наплевала на придуманные предками боярынь Правила. Вот в этом и состояло её главное преступление.

Я дождался, пока Росля зачитает заключительный пункт. Дал ей время отдышаться.

И лишь тогда спросил:

— Но ведь Совет может и оправдать твою маму?

— Ты думаешь? — сказала Рослевалда.

— Ну, в теории ведь такое возможно?

— Наверное. Но… тётя Кишина думает, что главы приговорят маму к казни. И не только она — все так считают. Наши слуги сейчас только об этом и шушукаются.

— Ваша глава тоже признает её вину? — спросил я.

— Ты шутишь, Кира? — сказала Росля. — Нет, конечно! Наверное…

— То есть, совесть позволит ей закрыть глаза на поступок твоей мамы?

— При чём здесь совесть?!

Я неопределённо повёл плечами: при желании этот жест можно было истолковать как угодно.

— Сомовы убили тётку Меркулу! — сказала Рослевалда.

— Почему ты думаешь, что это сделали они?

— Все это знают! А ещё они пытались отравить мою сестру! Помнишь? И что? Мама должна была ждать, пока они доберутся и до нас? Да, она слегка поспешила… Но она дралась честно! Я это знаю! И победила!

— Значит, Силаевы её поддержат?

— Конечно!.. — сказала Росля.

Выдержала паузу, о чём-то задумавшись.

Добавила:

— Только маме это нифига не поможет. Что толку от нашего голоса, если остальные будут требовать казни?

— Так уж и все? — спросил я.

— Ну…

— Сколько родов в Совете вас поддержат?

— Я…

— Как сейчас там распределяются голоса?

— … не знаю.

— Что нужно сделать, чтобы голосов вашего рода и его союзников стало больше?

Рослевалда посмотрела на меня. Почему-то смутилась.

— Я… не знаю, — повторила она.

— Мне нужно это знать.

Выделил голосом слово «нужно».

Росля вдруг снова всхлипнула. Вытерла рукавом нос.

— Об этом лучше спросить у тётки Кишины, — сказала она. — Я… в этом всём не очень разбираюсь.

— Ладно. Пошли. Где она?

Ссадил с ноги Мышку.

— Её сейчас нет дома, — сказала Рослевалда. — Побежала советоваться со старшими — хотела у них узнать, как можно помочь маме. Но… ты ведь никуда не спешишь, Кира? Тётка обещала, что к обеду вернётся.

* * *

О возвращении Кишины боярышням доложила