в таком смысле, конечно, не существовало, но в Приморье также не было и Белой армии в настоящем виде – были обезоруженные остатки прежней Белой армии, сохранившие военную организацию. Эти остатки сами по себе могли бы быть названы белоповстанцами, когда они вновь взялись за оружие. Правда, вначале они так себя не называли. Новое наименование вполне утвердилось лишь к моменту решительных действий. В принятии этого нового наименования можно и должно видеть, помимо желания белых властей произвести впечатление за границей (в частности, имелась в виду Вашингтонская конференция), в полосе отчуждения КВЖД (на бывших военных) и в красном стане (Красная армия и население), также желание белых руководителей изменить способ действий, отмежеваться от прошлого. Приходилось изменять или, точнее, подновлять знамя белой борьбы, которое после Калмыкова и умелой агитации красных в глазах населения стало из белого почти черным.

Таким образом, в походе от начала до конца с белой стороны участвовали только части Временного Приамурского правительства. Активной поддержки со стороны местного населения Белая армия не получила. Белые части не бесчинствовали, с их приходом «новшества» (налоги), вводимые правительством ДВР, отпадали, белые воинские части за все забираемое хорошо платили (иенами) – все это располагало крестьян к белым. И все же, при движении белых на Хабаровск и после его занятия, случаи вступления в ряды Белой армии местных жителей исчисляются в лучшем случае десятками, падающими почти исключительно на казачье население. Это же казачье население организовало охранные дружины, несшие охрану мостов и линии железной дороги. Отсутствие добровольцев, кроме общей пассивности русского населения, которое может быть формулировано так: «Мобилизуют – пойду, зовут – подожду», объясняется еще тем, что население не было уверено в окончательном успехе белых; больше того, оно усомнилось в силе белых. На предложения поступать в войска для борьбы с чуждой красной властью местные жители отвечали: «Вы люди пришлые, будет неудача – уйдете, а что будет тогда с нами и нашими семьями?»

Поход вышел из предназначавшихся ему рамок. О причинах сего будет сказано ниже, теперь же следует указать, что, когда Белая армия приступила к решению непосильных ей задач и белые власти стали интересоваться притоком людей из полосы отчуждения, то и здесь надеждам их не суждено было осуществиться. Харбин в это время кипел жизнью, деньги у большинства бывших военных еще окончательно не вышли, работа находилась, желание побороться с жизнью не угасло, а воспоминания о недостатках руководства и организации белых армий были еще слишком свежи. Отступление уже началось, когда первые партии харбинцев прибыли на фронт. Таким образом, удар по ДВР наносился исключительно остатками каппеле-семеновских войск.

К начавшемуся походу в массах Белой армии относились различно: одни говорили о движении только до Имана, другие – о выходе на линию реки Бикина, некоторые же видели Белую армию уже за Байкалом. Следует указать, что усталость и безразличие охватывали малочисленных бойцов Белой армии, и многие офицеры без веры в успех и даже целесообразность этого движения шли в поход. У многих вопрос сводился только к тому, «где понужнут?» – под Иманом ли? Бикином? Хабаровском? или Благовещенском? Вывеска «белоповстанчества» вызывала полунасмешку:

Где вы теперь?

Какой новый правитель

Вас соберет под знамена свои

И снова на битву,

В родную обитель,

Он поведет вас купаться в крови…

Так подпевали в рядах выступавших в поход частей песню, сложенную после оставления Забайкалья на мотив «Пара гнедых». Сквернейшее материальное положение не могло содействовать поднятию духа. Все же с первыми успехами дух бойцов окреп, желание дать встряску врагу заговорило у офицеров и солдат Белой армии. Лавина поползла, все ускоряя и ускоряя свое движение, совсем не думая о том, «для чего и к чему все это»… Следует подчеркнуть также, что офицерская и солдатская масса белых войск к этому времени никому уже не верила, ничьим словам, обещаниям и заманиваниям, и все держались лишь крепко за своих начальников, слову которых, подкрепленному тяжелым путем совместных испытаний, единственно только давали веру.

Сообщения о ходе военных действий, помещаемые во владивостокских газетах, забегали далеко вперед. Так, когда передовые белые части заняли поселок Забайкальский, а конный отряд генерала Сахарова находился на пути из Кукелева в Невельской, белые бойцы в поселке Забайкальском прочли во владивостокской газете, случайно попавшей к ним в руки, сообщение о том, что передовые части белоповстанцев с боем заняли Казакевичи. Злополучная ст. Ин, по газетным сведениям, бралась три раза. Так оповещалось население.

Хотя дать точные и подробные сведения о запасах обмундирования, снаряжения, оружия и огнеприпасов, находившихся и поступавщих в распоряжение белых властей, не представляется возможным, все же можно сказать, что воинские части были двинуты на фронт необутыми и неодетыми. Части вышли кто в чем был. Позднее необходимое теплое обмундирование и обувь были получены на фронте, но к этому времени значительная часть людей успела уже поморозиться. Ниже в общих чертах рисуется состояние обмундирования частей по бригадам.

Обмундирование Ижевско-Воткинской и Поволжской стрелковых бригад было недостаточным. Части выступили в шинелях старого русского образца, в сапогах или ботинках. Головные уборы – у некоторых папахи, но у подавляющего большинства – суконные шапки с ушами, принятые в Сибирской армии при адмирале Колчаке. На часть состава были выданы теплые вязаные рубашки. Для рук – стрелковые рукавицы на козьем меху.

Обмундирование 1-й стрелковой бригады можно назвать скверным. Перед походом на часть состава были выданы полусгнившие полушубки, часть людей вышла в старых рваных шинелях (полученных в Забайкалье в 1920 г.), часть же даже в плащах (красно-бурого цвета, имелись в армии адмирала Колчака, в них же ходила и 5-я польская дивизия). Головные уборы такие же, как в Ижевско-Воткинской и Поволжской бригадах, но известный процент был в фуражках. Вязаных рубах выдано совсем не было. Гимнастерки и брюки – демсин. На ногах – ботинки. На руки выданы рукавицы такие же, как в Ижевско-Воткинской бригаде.

Обмундирование 2-й стрелковой бригады (генерал-майор Осипов) – недостаточное. Чины одеты в общем лучше 1-й бригады, но хуже Ижевско-Воткинской и Поволжской бригад. Именно: люди, не имевшие полушубков, все имели вязаные рубахи.

Обмундирование Сибирской бригады (Приморский отряд полковника Аргунова) может быть признанным достаточным и приличным. Эта бригада была одета лучше всех остальных, чему бойцы ее должны быть обязаны заботам генерал-майора Смолина и полковника Аргунова. Люди этой бригады были в полушубках, кроме того имели вязаные рубахи. Головной убор – папахи или теплые шапки.

Выведенная позднее других, 8-я Пластунская бригада имела отвратительное обмундирование. Приличных шинелей и полушубков