дать указания Алику, чтобы тот нашел Шишона, который должен был охранять магазин, но усмотрел в бинокль новое действие у бородачей.

На обрывистом берегу, рядом с кораблем высыпали два десятка воинов, а мужик с той самой серебряной гривной на шее возносил свои руки к небу. Другие «варяги» вторили ему, повторяя движения и проговаривая какие-то слова, в центре же образовавшегося круга на коленях сидел еще один персонаж этой, как понял Игорь, трагической пьесы. После минуты ритуальных действий, главарь пришлой ватаги, которым, несомненно, был рослый мужик с массивным украшением на шее, достал нож, как бы продемонстрировал его небу и ловким, отточенным движением, вогнал лезвие в шею сидящему в центре круга, на вид, молодому парню, который тотчас рухнул на землю под ликование собравшихся.

Вдруг, воин с гривной посмотрел в сторону Игоря и застыл на месте. У Солдата подступил комок к горлу, но оптику парень не бросил. Такая игра в гляделки продолжалась не меньше полуминуты, когда, наконец, воин отвернулся и стал отдавать распоряжения, активно при этом жестикулируя руками. Все бородачи стали споро собираться и залазить на корабль по перекинутой грубо оттесанной доске.

— Алексей, взгляни! — передал Игорь оптику Шацу.

— Это они своего так? И забрали одежду? Он же голый, кровью все залило, — комментировал увиденное преподаватель, уже не проявляя научного интереса, а пытаясь осмыслить, что должно ему сказать все увиденное.

— Что думаешь? — спросил Солдат, как только Шац отставил бинокль, со словами, что корабль готовится к отплытию и большой камень уже вытянули из воды.

— Не знаю, но в чем-то ты прав, подвергать опасности студентов, нельзя. А то, что вокруг опасно, это точно. Я думаю, что… — задумчиво начал говорить Алексей.

— Мне кто-нибудь объяснит, что тут происходит? Я требую уважения! Где милиция? — перебил Шаца воняющий человек, который вылез из бывшего окопа и теперь вызывающе смотрел на всех присутствующих.

— Заткнись! — синхронно выкрикнули Игорь, Алексей и Света. Михаил было попытался что-то тоже прокричать, но был опережен и не стал попусту сотрясать воздух.

Однако, Георгий, определяя людей рядом с ним, как адекватных, тех, перед кем можно и проявить себя, пригрозить отцом, который в Лоеве не последний человек, набрался смелости и начал не просить, а требовать. И отведите меня и уважения ему и вообще, если он захочет, то и первый председатель Обкома партии Колосов ему не указ. Причем крики Жорика становились все более громкими и разносились на округу, лагерь точно слышал эту истерику. Игорь привстал и без замаха, как это умел делать, ударил Жорика. Солдат посмотрел на Шаца, но тот, только поглаживая свой подбородок, не выказывал возражений.

«Диктатор, так диктатор, но вот так по морде, оказывается, самый действенный способ купировать опасность быть услышанными» — думал Солдат, нежно, что и Света могла позавидовать, укладывая тушку обмякшего Георгия на траву.

Глава 4

При подходе в лагерь, Игорь был немного удивлен: он не услышал уже такой привычный гомон, крики, споры. Парень четко осознал, какое уныние царит в оставленном им месте дислокации студентов-археологов меньше часа назад. Недавно жаркие дебаты о системе внутреннего управления сменились всхлипываниями и завываниями.

Картина в лагере, в котором два вечера царило счастье и веселье, поблекла красками и превратилась в «Черный квадрат» Малевича с непроглядной чернотой. Непонятным было то, что раньше таких слез, грусти и упаднического настроения не было, даже сразу после атаки тумана, а сейчас уныние и печаль стали как будто осязаемы. Может студенты были заняты ранее чем-то отвлекающим их сознание, или принятие действительности из-за невероятности событий было затруднено. Скорее всего, многие ребята просто не смотрели на тела, которые были укрыты одеялами, плащ-палатками или покрывалами, а чего не видно, того и нет и одногруппники просто ушли на раскоп, к вечеру вернуться… А то, что не цепляется глазу, того и нет вовсе. Но все же что-то должно было послужить толчком для того, чтобы все выжившие стали в унисон рыдать. Делают это студенты тихо, чтобы не привлечь внимание кого-то или чего-то, большинство напугано до судорожных спазм.

— Что произошло? — по-хозяйски осведомился Алексей Михайлович.

— Вика умирает, все умрут, — сообщил информативную новость заплаканный парнишка, от чего у Игоря появилось еще больше вопросов.

— Что случилось? — Солдат взял рыдающего парня и потряс за плечи, приводя того в чувства.

— Вика ушла в кусты, а там змея ее укусила, она вернулась, а Николай Дмитриевич ей яд отсосал, — начал рассказывать парень.

— Это да, он такой, отсосать… ну я имею в виду яд, — сказал Алик, подошедший к Игорю сразу, как только тот показался в проходе между кустарников.

Послышались приглушенные смешки, да и рыдание почти прекратилось. Театр абсурда, да и только. От горя к веселью одна пошловатая реплика.

Игорь же направился к командирскому столу, возле которого лежала та самая Вика — полноватая рыжая девушка с просто огромным количеством веснушек. Рядом с солнечной девушкой лежал Николай с закрытыми глазами.

Выслушав краткий рассказ сбивавшегося с повествования полноватого парнишки, Игорь засмеялся. Солдату действительно было очень смешно, что «вице-президент», по совместительству, лагерный отсосун, уже приготовился к смерти от того, что не сплюнул яд, который вроде как высосал, а проглотил его. Яд гадюки при проглатывании, скорее всего, не подействует, так как будет сильно разбавлен и слюной и желудочным соком, да и для этого нужны ранки в ротовой полости. Но самым желанным, пусть и некрасивым, было разразиться смехом над девушкой. Игорь не мог заставить себя быть серьезным, так как укус змеи был прямо, так сказать, «на тазе» полненькой рыжеволоски.

Однако смех смехом, но Игоря учили действиям после укуса змеи при переподготовке в учебном центре в Фергане после уже года службы. Парень бесцеремонно перевернул девушку, которая опасливо смотрела на Игоря, но безропотно поддалась. Спустив трусы, обнаружив характерные следы укуса, он надавил на кожу вокруг двух ранок, но ни жидкости яда, ни сукровицы не появилось, пришлось сковырнуть ранки, и уже тогда показался яд. Игорь укоризненно посмотрел на, уже сидевшего и наблюдающего за действиями парня, Николая, и стал высасывать яд, готовя остроумные ответы на попытки подначить уже его самого. Для всех необходимых процедур понадобилось минут десять под всхлипывания и болезненные стоны рыжей, которые при бурной фантазии пубертатного подростка можно было спутать с некоторыми иными особенностями межполовых отношений.

Солдат высасывал яд, однако, было понятно, что прошло больше пятнадцати минут, и отрава уже начала всасываться в кровь. Однако, действия не были бессмысленны, часть яда удалось извлечь, значит больше шанса пережить отравление