Он кинжалом резал ее кожу.

Ее охватила безудержная паника, от которой она полностью пришла в себя. Нужно вырваться из его рук, пока он не узнал правду.

– Многие готовы даже убивать своих самых близких людей, – проворковал Валентин, – за возможность служить Императору, как это делаем мы в Инвиктусе. А ты вместо этого связалась с прихвостнем Пророка?

Он сделал еще один неглубокий надрез, вырезая букву Х на ее ключицах.

Девушка отчаянно извивалась в его руках. Он принялся резать ей плечо.

Боже, только не это… Он сейчас увидит…

– Полагаю, мне стоит найти Императору другого, более благодарного кандидата, и оставить тебя себе, – продолжал тем временем размышлять ассасин.

Он окунул длинный палец в свежую кровь и провел кровавую полосу по ее руке до локтя.

А потом опустил взгляд и застыл в полном изумлении.

Элиана проследила за его взглядом, и мир словно замер.

Они вместе смотрели, как надрез на ее плече стремительно затягивается. Через секунду кожа вновь стала ровной и гладкой, словно его никогда и не было.

Валентин снова посмотрел ей в глаза, и в первый раз за все время их знакомства она увидела в его взгляде не жажду крови, а нечто другое.

Удивление.

Замешательство.

И страх.

Она едва могла дышать. Кровь вскипела в ее жилах.

– Кто ты? – едва слышно прошептал Валентин.

Едва заметное движение за плечом ассасина. Высокая, темная фигура… легкое колебание воздуха…

Элиана ослепительно улыбнулась.

– Я твоя погибель.

Валентин вскочил на ноги и, стремительно развернувшись, отбил клинок Саймона своим мечом.

Элиана перекатилась, схватила лежавший на полу Арабет и с трудом поднялась, приготовившись уже броситься на помощь Саймону, но при виде сражающихся мужчин замерла на месте.

Валентин и Саймон кружились в смертельном вихре, нанося удары друг другу так стремительно, что невозможно было уследить за их движениями. Свист клинков, рассекающих воздух, звон стали, молниеносные выпады, искусные атаки, отраженные с не меньшим мастерством. Кем бы ни был этот таинственный Пророк, он, как видно, неплохо позаботился о том, чтобы обучить Саймона сражаться на равных даже с личными ассасинами Императора.

Она проследовала вслед за сражающимися в просторную гостиную в глубине Женских покоев, не зная, как к ним подступиться, чтобы помочь Саймону. Зрение ее прояснилось окончательно, но мужчины двигались так быстро, что все сливалось в единую хаотичную, завораживающую и не лишенную красоты картину – сверкание стали, сливающиеся серебряные и алые пятна, кровь на полу и мечущиеся крылья кроваво-красного плаща Валентина.

В пылу схватки они переместились на террасу, окружающую Женские покои. Элиана поспешила вслед за ними, и теперь стояла, с тревогой наблюдая за сражающимися.

Ласковый ветерок, дующий с реки, обдувал ее пылающее лицо.

Клинок Валентина сцепился с мечом Саймона, ассасин прижал противника к каменной ограде террасы. Бойцы стояли почти вплотную друг к другу. В глазах Саймона бушевала холодная ярость, взор Валентина оставался пустым, в нем светилась смерть. Колени Саймона начали подгибаться.

Элиана улучила момент и бросилась на Валентина с кинжалом в руке. В последний миг он стремительно развернулся, вышиб оружие из ее руки, а потом едва заметным движением обезоружил и Саймона. Элиана схватила фарфоровую вазу с ближайшего столика и обрушила ее на плечо Валентина. Тот лишь слегка пошатнулся, но и этого оказалось достаточно.

Саймон ногой ударил по локтю противника, ассасин, взвыв от боли, выронил меч, и Саймон швырнул его на каменную ограду.

Валентин отчаянно сопротивлялся и в какой-то момент, изловчившись, вцепился Саймону в горло, но Волк продолжал прижимать его к ограде, судорожно ловя ртом воздух. Элиана поспешила ему на помощь и изо всей силы толкнула противника.

Валентин перевалился через ограду и упал вниз в темноту.

Элиана перегнулась через поручни, стараясь разглядеть, как его тело ударяется о поверхность воды, но тьма была непроглядной. Она выпрямилась и, тяжело дыша, вытерла кровь с лица дрожащей рукой.

Саймон подошел к ней, все еще кашляя от последней попытки Валентина придушить его. Он сплюнул через перила, скривив губы от отвращения.

– Думаешь, падения с такой высоты достаточно, чтобы убить его? – спросила Нави, подходя к ним.

И в этот момент раздался звон колоколов на сторожевых башнях.

Нави прошептала проклятие.

– Чертова Разия. Она убежала сразу после того, как вы появились. Наверное, отправилась доносить.

Взгляды Элианы и Саймона встретились.

– Идите за мной. Будем пробиваться с боем.

Элиана повела их обратно через дворец, на сей раз через другой лабиринт узких коридоров и лестниц, предназначенных для прислуги.

По дороге они наткнулись на трех адатроксов, прибежавших снизу из бального зала. Нави тесно прижималась к каменной стене, пока Элиана с Саймоном кулаками и клинками пробивали им путь вперед.

Они ворвались в помещение, состоящее из нескольких комнат, в восточном крыле дворца, под возмущенные крики гостей, уединившихся в спальнях, а потом выскочили на еще одну широкую террасу, освещенную лампами из розового стекла, и благоухающую ароматами расставленных повсюду охапок цветов. Ниже, под этими террасами раскинулись сады лорда Аркелиона, сверкающие разноцветными огоньками.

Бежавшая впереди Элиана спрыгнула с террасы в кусты, окаймлявшие дорожку. Приземление было довольно жестким, кусты под тяжестью ее тела затрещали, но она быстро перекатилась и вскочила на ноги. Она слышала, как рядом приземлились Саймон и Нави, вскрикнувшая от боли.

Гости, веселившиеся в садах, в испуге отпрянули от них. Кто-то отчаянно закричал.

Элиана обернулась, пытаясь сориентироваться. Целый взвод адатроксов с мечами в руках выскочил из Утреннего бального зала. Двое из них были вооружены ружьями. Они заняли позиции на ступеньках, изготовившись стрелять.

Прозвучали два выстрела. Элиана пригнулась. Каменная ваза рядом с ней разлетелась на куски. Танцовщицы в шелковых одеяниях, со звенящими браслетами на ногах, разбежались в разные стороны, испуганно вереща.

Элиана повела Саймона и Нави за собой, через сады, сшибая с ног зазевавшихся гостей и пытаясь не обращать внимания на крики преследующих их солдат. Она вытесняла из головы мысли о Валентине, о том, что ей повезло, и у него теперь не будет возможности сообщить кому бы то ни было о происходивших с ее телом странных вещах, которые он видел.

Она думала только о Харкане, о матери, о Реми.

Реми, я иду к тебе. Братик, только не бойся.