А сейчас она была на грани того, чтобы потерять всех, кого любит, и ничего не могла сделать, чтобы предотвратить это. Ей пришлось покинуть родной дом – единственный, который у нее был, – и доверить жизнь брата незнакомцу, который не желал отвечать на ее вопросы.

Ее долготерпению пришел конец.

Она приняла руку, которую Саймон протянул ей, уселась на лошадь позади него и приставила кинжал к его горлу.

– Скажи, куда мы направляемся и зачем, Волк, – тихо произнесла она, – или я покончу с тобой прямо сейчас.

Нави медленно направила своего коня к ним.

– Друг мой, – сказала она, обращаясь к Элиане. – Клянусь, он тебе не враг.

– Навана не кто иная, как принцесса Аставара, – наконец сподобился ответить Саймон. – И мы должны доставить ее домой.

– Империя готовит вторжение в нашу страну. Это произойдет значительно раньше, чем мы думали, и сил у нее теперь намного больше. – Нави посмотрела на нее из-под капюшона серьезными печальными глазами. – Я должна вовремя предупредить своих людей, или Аставар падет. Это информация, которую нельзя доверять даже членам подполья.

Элиана уставилась на девушку. Разве можно такое представить: принцесса, выдающая себя за наложницу лорда-наместника.

Вторжение.

Аставар падет.

И если это произойдет, с лица земли исчезнет последнее свободное королевство. Бессмертная Империя будет безраздельно править на земле.

– Будь добра, опусти свой чертов кинжал, – резко произнес Саймон. – Мы теряем время.

Элиана подчинилась, и Саймон бросил на нее свирепый взгляд через плечо.

– Постарайся не упасть.

Они пронеслись через восточные холмы, оставив город Орлин позади, миновали холм, на котором когда-то стоял памятник Одрику Светоносному. Теперь перед ними простиралась пустынная серая земля, выжженная войной.

И все же, когда они проезжали мимо святыни, Элиана почувствовала странный укол в сердце, жалость к погибшему королю, и произнесла про себя слова молитвы, которые не решалась вспоминать многие годы:

Пусть свет Королевы приведет нас домой.

Гора обрушилась рядом с ней.

Риэль надеялась, что это всего лишь сон. Может быть, эти последние несколько дней были просто приснившимся кошмаром, и теперь она проснется, и все снова будет как прежде.

«Открой глаза, Риэль».

Да. Она знала, что ей нужно открыть глаза, двигаться, бежать, но сок сонного корня, струящийся по ее венам, делал любое движение невозможным. Они накачали ее снотворным.

Проклятый Архонт настоял на этом: когда она очнется на месте своего испытания, то не будет знать, где она и как туда попала. Как будто отправить ее на эти испытания на следующий же день после судебного процесса, не дав ей времени поупражняться с отцом или получить советы Тала, было недостаточным наказанием за ее обман.

По мнению Архонта, так и было.

– Возможно, леди Дарденн, – вкрадчиво произнес он, глядя ей в лицо своими немигающими водянистыми глазами, – если бы вы решили открыться нам сразу после убийства вашей матери много лет назад, все было бы сейчас по-другому.

– Поскольку я была пятилетним ребенком, – огрызнулась она, не в силах больше молчать, – такой выбор, я полагаю, лежал исключительно на моей совести?

Архонт сложил руки на коленях, семь колец, олицетворяющие собой семь стихий, сверкали на его белых пухлых пальцах.

– Даже дети, – наставительно произнес он, – знают, что убивать грешно.

«Открой глаза, Риэль». Ее мозг кричал ей, или, быть может, это был голос кого-то, кто находился рядом. Возможно, один из членов Совета, наблюдающих за испытанием. А может быть, Тал.

Или, возможно, тот странный голос вновь вернулся и теперь звучал в ее голове.

«Открой глаза!»

Она заставила себя выпрямиться, неуклюже, еле шевеля руками и ногами, которые словно были налитыми свинцом. Перед глазами все плыло, то приближаясь, то удаляясь. Она приложила руку в перчатке к пульсирующей от боли голове.

А затем она ощутила, как что-то тяжелое, давящее даже на расстоянии, поднимается высоко над ней, холодное и неумолимое.

Камень.

Будь готова двигаться сразу, как только очнешься. Инструкции Тала, полученные чуть раньше этим утром, всплыли в ее сознании, подобно липким обрывкам сна. Они не дадут тебе времени полностью прийти в себя.

Он избегал смотреть ей в глаза, а она не желала умолять его об этом.

Грохот позади и сверху заставил ее обернуться. Это было словно удар под дых, но она неожиданно пришла в себя, ощутила, как к ней возвращаются силы.

Прозрачный, покалывающий лед.

Воздух, чистый и звонкий.

Пальцы почти немеют. Холод просачивается сквозь кожаные сапоги и самые толстые брюки, которые у нее только были, но ни те, ни другие не были достаточно теплыми для такого мороза. Архонт решил, что она потеряла право на дополнительную помощь и может пользоваться только тем, что у нее уже имеется, в том числе и одеждой, и не получит никакой другой поддержки. И вот всего двенадцать часов спустя после устроенного над ней суда ее зашвырнули сюда…

Горы.

Все рушилось вокруг нее.

Это были не те небольшие возвышенности, через которые они мчались во время скачек, а одна из тех чудовищных вершин, что образуют суровый, покрытый снегами хребет, берущий начало к востоку от столицы.

«Двигайся, Риэль!»

Она отступила назад, посмотрела вверх, споткнулась о глыбу льда, поскользнулась на обледеневшем валуне.

На ее глазах каменные плиты откололись и заскользили вниз с ближайшего пика и, врезавшись в снег, наваленный на склонах, подняли в воздух облако сверкающих ледяных брызг. Внезапно она будто снова оказалась на трассе скачек и наблюдала, как под действием ее силы рушится горный перевал, нисколько об этом не заботясь – что ей до падающих гор, когда Одрик в опасности?

Но здесь не было Одрика. Риэль была в полном одиночестве.

Хоровод из двенадцати слабо мерцающих крошечных огоньков кружил высоко над ней.

Ее притупленный разум начал просыпаться, догоняя быстро пробуждающееся тело.

Нет. Она была здесь не одна.