— Меня зовут Лола, — сказала вдруг женщина, непонятно к кому обращаясь.

Нюта на всякий случай улыбнулась:

— Очень приятно. Я Нюта, а это Кирилл.

— Здравствуй, Кирилл. Надолго к нам? — Женщина, игнорируя Нюту, протянула парню руку, которую он осторожно пожал.

— Нет, мы проездом, с Сокола, — чуть более резко, чем собиралась, ответила Нюта. — Поживем у вас немного и отправимся дальше. Кстати, Лола, вы не поможете нам устроиться? Мы же пока никого здесь не знаем. Я бы могла поработать швеей, да и для Кирилла, наверное, тоже можно что-нибудь подыскать?

— Да, конечно, — словно очнувшись, сказала женщина. — Идемте со мной, я все вам покажу и познакомлю с кем надо.

К вечеру они благодаря Лоле уже были устроены. Нюта на следующий же день должна была выходить на работу в швейный цех, Кирилла вроде бы тоже готовы были взять помощником учетчика. Лола от них почти не отходила, а вечером даже принесла каких-то очень вкусных лепешек с мясом.

— Это я сама готовила! — гордо сказала она.

Кирилл ел и нахваливал, заодно с интересом бросая взгляды в вырез Долиной гимнастерки. Нюта же с раздражением отметила, что на этот раз женщина и губы намазала чем-то ярко-красным, не пожалела явно дефицитной помады.

— Вот что значит — женщина следит за собой. Посмотреть приятно! — наставительно сказал Кирилл после ее ухода. — И лепешки вкусные. Да, кстати, я сказал ей, что ты моя сестра.

Нюта пожала плечами. Из всего сказанного Кириллом ее больше всего задели слова «следит за собой».

— То есть, размалеванная в разные цвета бледная физиономия и выставляемые напоказ острые коленки у нас теперь так называются?! А если ты с намеком, то мне некогда заниматься такими глупостями. Да и вообще, я больше не за собой, а за тобой слежу, таким бедненьким, несчастненьким, вечно обделенным вниманием и всем недовольным!

Вечером Нюта еще долго не могла уснуть. Из-за нехватки места или стараниями Лолы ее устроили в общей палатке, где жили еще четыре женщины. Ворочаясь без сна, девушка досадовала на Кирилла, который, оказывается, так падок на восхищенные взгляды. Конечно, отрадно осознавать, что ее парень… ну, пусть не парень, а спутник пользуется вниманием противоположного пола, только Нюту это почему-то не радовало. Не то чтобы она сильно ревновала, просто чувствовала, что это может стать источником проблем. Хотя, наверное, и немного ревновала тоже…

* * *

На следующий день Нюта вышла на работу в швейный цех. Странное это было место. Десятки женщин в подземелье склонились над швейными машинками, прострачивая жесткую свиную кожу. Пахло потом, плохо выделанными шкурами и чем-то кислым, от монотонной работы быстро затекали плечи и руки, а день все тянулся и тянулся. Некоторым работницам становилось жарко, и они сбрасывали верхнюю одежду, оставались в одних драных майках. Правда, когда Нюта тоже хотела снять свою куртку, соседка шепотом велела ей не дурить: на самом деле здесь холодно, так недолго и простудиться. Хотя, продолжала она, некоторые нарочно стараются простудиться — пока болеешь, и работать никто не заставит, и аппетита особого нет. Другое дело, что иногда те, кто заболел и лег, особенно женщины в возрасте, уже не хотят подниматься и возвращаться к унылому существованию. Так и лежат, отвернувшись лицом к стене и отказываясь от еды, пока не умрут. Соседка скорбно покачала головой — на ее глазах такое уже случалось не раз.

Горячих обедов тут не предусматривалось, но два раза за смену устраивались короткие перерывы, чтобы работницы могли перекусить. В это время между раздраженными женщинами иногда вспыхивали яростные перебранки по совершенно пустяковым поводам. Однажды раздался крик боли — одна из женщин ни с того ни с сего до крови укусила товарку. Помахивая дубинкой, к ним тут же направился охранник, а Нюта испуганно втянула голову в плечи и постаралась отключиться от всего, кроме работы. В результате, к концу смены она и сама была готова кого-нибудь укусить.

Когда девушка увидела вечером Кирилла, тот был на удивление бодр, как будто весь день отдыхал. Нюта спросила, чем он занимался, и парень небрежно махнул рукой — для начала его попросили разобрать какие-то бумаги. Здешние подземелья еще не были до конца изучены, а тут сталкеры принесли какие-то чертежи, и руководство думает, что это планы подземных коммуникаций. Нюта решила, что у Лолы, наверное, хорошие связи, поэтому она устроила приглянувшегося ей новичка на такую непыльную работу Впрочем, Нюте всегда казалось, что мужчинам в метро приходится не в пример легче, чем женщинам. Да, они чаще гибнут на поверхности или в туннелях, но вот, к примеру, стоять в дозоре — не такая уж тяжелая работа. Ведь по-настоящему это опасно лишь там, где живут монстры, или во время военных столкновений между станциями. А так дозорные большую часть времени сидели, покуривая и травя байки, да проверяли документы у приходящих, которых обычно было не так уж много. Жены давали им с собой еду или приходили их кормить, да и неженатые были уверены, что свою миску горячей пищи из общего котла уж всяко получат. Получалось, что мужчин надо окружать заботой за то, что их могут убить. Как будто женщины не гибли в метро сплошь и рядом, не умирали от болезней, вызванных промозглой сыростью, тяжелой работой или неудачной беременностью! А воевать они, в случае чего, могли и наравне с мужчинами: много ли надо ума, чтобы на курок нажимать?

Говорили, правда, что на Ганзе женщинам живется совсем неплохо. Другое дело, что богатая Кольцевая почти не принимала мигрантов. Еще у анархистов Нюта наслушалась разных баек: про какие-то чисто женские разбойничьи шайки, якобы орудовавшие в туннелях возле Китай-города, и про некую отдаленную станцию, где вообще женщины занимают все ключевые посты и прекрасно с этим справляются. Даже какое-то слово для обозначения такой женской власти было специальное, Стас говорил, что оно с древних времен сохранилось. Вот только станцию каждый раз называли разную — наверное, это просто такая легенда была. Да, еще, по слухам, где-то в Подмосковье (то есть рядом с городом), чуть ли не на поверхности живет племя амазонок, так там мужиков вообще нет ни одного! Правда, судя по всему, не от хорошей жизни, а просто все они перемерли от какой-то загадочной болезни.

Сама Нюта вовсе не горела желанием водить в бой отряды или управлять станцией, но, чем гнуть спину в швейном цеху, по двенадцать часов без горячего, она предпочла бы стоять в дозоре или тоже разбирать бумаги, о чем и сообщила Кириллу Парень с важным видом ответил, что для нее такой работы пока не предвидится. Конечно, он поговорит с Лолой, но ничего не обещает. Да и потом, Нютиного образования для бумажной работы явно маловато.

Лола, легка на помине, вскоре появилась, неся очередные вкусности, и с умилением смотрела, как Кирилл их уничтожает. Впрочем, Нюту женщина тоже угостила, но та чувствовала себя совершенно разбитой и вскоре ушла в палатку, где готовились ко сну остальные работницы.

На сон грядущий они обожали рассказывать всякие страшилки. Вот, например, где-то поблизости туннель проходил прямо через старое кладбище, и, говорят, в отделке станции даже использовали мрамор с надгробий, а это очень нехорошо. Теперь покойники могут прийти и потребовать свое обратно. Правда, никто не мог сказать точно, здесь ли приспособили мрамор с погоста или, например, где-то на центральных станциях, но все сходились в том, что кладбище точно было совсем недалеко, кости мертвых потревожили, значит, теперь жди беды. Никого не волновало, что станция строилась около ста лет назад: то ли на такие случаи срок давности не распространялся, то ли пресловутые покойники были очень уж мстительными и вредными.