— Кажется, тебе и впрямь лучше уйти… — начала Нюта миролюбиво, но Лола огрызнулась:

— Тебя забыла спросить, что мне делать! И вообще, не с тобой разговариваю, так что заткнись! — и грубо выругалась.

Нюта вспыхнула: да какое право имеет эта намазанная дура говорить с нею в таком тоне, а вдобавок еще и хамить?! Пусть Лола почти во всем ее опережает — и старше, и эффектнее, и готовит вкусно, да и помыкать другими, судя по всему, привыкла, но она, Нюта, не «другие»! Что-что, а постоять за себя словом и делом она научилась еще в раннем детстве, иначе на Спартаке, где почти все ее травили, не выживешь. Девушка поднялась и встала перед Лолой, уперев руки в бока:

— Отвали от моего… — она чуть было не сказала «парня», но вовремя вспомнила про их легенду, — брата! И рот помой! С мылом!

Упомянутый «брат» изумленно глядел на нее. Похоже, он только что осознал, что две женщины вот-вот подерутся из-за него, Кирилла. Да и такой Нюты он еще не видел и был весьма заинтригован. У Лолы в глазах вспыхнуло бешенство.

— Да ты что о себе возомнила, соплячка?! Тебе мало не покажется! — И она замахнулась на Нюту кулаком.

Женщины, следившие за этой сценой, затаили дыхание. Они по опыту знали, что с Лолой лучше не связываться, и в душе сочувствовали отважной незнакомке. С другой стороны, это было зрелище, событие, которых так не хватало в их серой жизни.

— Это от тебя, что ли? — только и спросила Нюта, пристально глядя на соперницу, и в ее голосе было столько презрения, что зрительницы не утерпели и расхохотались, а через минуту к ним присоединился и Кирилл. Не стерня унижения, Лола всхлипнула и кинулась бежать, все еще тщетно надеясь, что парень остановит ее, однако тот даже не посмотрел ей вслед. Обнял Нюту, успокаивая, отвел обратно к костру и протянул кружку с кипятком.

— Я не хочу здесь оставаться! Чувствую, что скоро рехнусь, — пожаловалась она.

— Да? А мне тут нравится, — невозмутимо ответил Кирилл.

Нюта вспыхнула:

— Еще бы! Работка непыльная, опять же, Лола рядом — и приголубит, и пирожками накормит!

— Далась тебе эта Лола, — махнул рукой парень. — Она ненормальная, конечно, но готовит и впрямь очень здорово. Между прочим, ты ее пирожки тоже ела. И вообще, Лола мне, если хочешь знать, все равно что сестра.

— Ну ты уж определись, я тебе сестра или она? — вновь завелась Нюта. — А то ей меня называешь сестрой, мне — наоборот…

— Чего ты на меня-то злишься? — возмутился Кирилл в ответ. — Это же не я на тебя кулаками махал! И вообще, с людьми надо ладить…

— Отлично! Раз ты с ней так прекрасно ладишь и все здесь тебя устраивает, можешь оставаться с Лолой. А с меня хватит! Завтра же получу свои патроны за два дня работы и уйду! — перешла в наступление Нюта. Кирилл опешил:

— То есть как это, «уйду»? Одна? А на наши отношения тебе, получается, плевать?

— А тебе самому не плевать? — продолжала давить девушка. — Может, их и нет совсем, этих отношений, только слова? Потому что больно уж здорово получается: я должна делать только то, что удобно и приятно тебе, а как только поддержка требуется мне самой, ты тут же устраняешься. Так что если хочешь доказать, что я что-то для тебя значу, завтра уходим вместе!

И Кирилл, вздохнув, сдался.

Засыпая в обшей палатке, Нюта размышляла, как же несправедлива жизнь. Видимо, Лоле Кирилл нужен куда больше, чем ей самой. Но именно потому, что женщина с Динамо не в состоянии контролировать свои чувства и желания, ничего-то ей не обломится. Нюте даже стало немного жаль соперницу, но она тут же нахмурилась, отгоняя непрошеную слабость. Пора усвоить — побеждает сильнейший.

Она не понимала, что Кирилл, оторванный от родной станции и привычной жизни, нуждался в тепле и заботе. Сама она, ожесточившаяся и сдержанная, привыкла все держать в себе, и от этого парню было неуютно. Потому он и потянулся к женщине, которая проявила участие, но тут же шарахнулся, когда понял, что Лола будет им помыкать и пытаться подогнать его под свои представления о жизни и о мужчинах. А Нюта принимала Кирилла таким, как есть, со всеми слабостями и недостатками. И, несмотря ни на что, он с каждым днем становился ей все дороже…

* * *

Перед отъездом на Белорусскую Кирилл опять как ни в чем не бывало долго шушукался о чем-то с Лолой. Наверное, обещал скоро вернуться. Нюта заметила на нем новую рубашку, но даже не стала спрашивать, откуда она, — все и так было ясно. «Ничего, — думала девушка, — мне бы дойти до Беговой, узнать, что с мамой, а там уж я как-нибудь разберусь со своей личной Жизнью».

Им опять удалось сесть на дрезину, которая на этот раз везла Продукцию швейного цеха. Сидеть на куче курток было гораздо Удобнее, чем на свиной туше. Да и поездка на этот раз обошлась почти без приключений, если не считать того, что в середине пути машинист вдруг стал жаловаться, что его слепит бьющий в глаза свет. На самом деле никакого света не было и в помине, да и взяться ему было неоткуда, но, видно, такое здесь случалось. Парень, сидевший возле них на куртках, буркнул: «Отдохни, Петрович!» и быстренько поменялся с машинистом местами. Тот сел возле Нюты и закрыл лицо руками. На предложение по прибытии на станцию непременно обратиться к врачу машинист ответил, что с ним такое уже было, и он знает — стоит ему отдохнуть, и все опять будет в порядке. А потом рассказал, как однажды на этом перегоне столкнулись две дрезины. Одну угнал с Белорусской какой-то псих, хотел на Гуляй Поле к анархистам податься, а на другой, которая шла со стороны Динамо, мирно ехали муж с женой, везли товары на продажу. Да еще ребенка с собой прихватили, идиоты. В общем, тот псих врезался в них на полной скорости, и в результате погибли все. Может быть, с тех пор и видят иногда в этом туннеле бьющий непонятно откуда свет.

Белорусская поразила Нюту и Кирилла обилием народа и толчеей. Их дрезина была здесь далеко не единственной, кто-то постоянно разгружал и грузил товар, получал патроны, отъезжал, уступая место следующему. Публика здесь была самая пестрая. Выделялись воинственного вида мужчины в камуфляже и черных беретах на обритых головах. На рукавах у каждого белые повязки с изображением трехногого паука, держатся крайне надменно. Кирилл спросил у какого-то торговца, не охранники ли это. «Фашисты», — неприязненно буркнул тот и отвернулся. Нюта вроде бы уже слышала что-то нехорошее про фашистов, только не могла вспомнить, что именно. Но торговец явно не был расположен обсуждать эту тему.

Нюта и Кирилл немного побродили, разглядывая разложенные в арках товары — еду и одежду, а потом зашли перекусить в палатку, где продавали еду. Парень неторопливо и обстоятельно жевал, а Нюта управилась с едой раньше и уже обдумывала дальнейшие действия.

— Теперь нам надо как-то попасть на Ганзу, — озабоченно сказала она. Оба уже заметили возле перехода в центре станции пограничников и белое полотнище с коричневым кругом в середине — ганзейский флаг. — А потом через Краснопресненскую — на Беговую.

— Тебе, — не переставая жевать, уточнил Кирилл.