Мартин переживал, что пропускает самое интересное, и нещадно скреб когтями дверь, отделившую его от остального общества. Брысь пожалел имущество и, прошествовав в гостиную, запрыгнул на журнальный столик, сигнализируя о готовности к знакомству с собакой.

Все действия «эрмика» были настолько исполнены смысла, что Лина осторожно повернула дверную ручку, словно он попросил ее об этом словами. Пес, обрадовавшись вновь обретенной свободе, промчался в прихожую, где долго и шумно исследовал сумку-переноску, а потом двинулся по следу, пока не уперся в журнальный столик, мимо которого только что пробежал.

Там восседал крупный серо-белый котяра в золотистом плетеном ошейнике и насмешливо смотрел на него ярко-желтыми глазами.

– Ну ты и лопух! – вместо приветствия произнес новый жилец.

Мартин смутился и даже по-своему, по-собачьи, покраснел, пробормотав в оправдание что-то неразборчивое.

Вернувшемуся с работы Сашиному папе открылась удивительная картина: вся семья, включая пса, собралась на кухне, наблюдая за котом. Тот, удовлетворенно щурясь, с аппетитом поглощал отварное куриное филе, разложенное на дощечке для резки хлеба, а в сторонке стояла нетронутой мисочка с заранее приготовленным угощением в виде сухого (дорогого, между прочим!) корма.

Мартин впервые пропустил чей-либо приход домой и не ворвался в прихожую разрушительным ураганом. Возможно, пес переживал из-за исчезающих в кошачьей пасти лакомых кусочков, не в силах отвлечься от завораживающего процесса (хотя сам недавно навернул целую тарелку каши с мясом!). Однако Лина с Сашей тоже, как загипнотизированные, таращились на гостя из Эрмитажа, и лишь подставили щеки для поцелуя, бросив короткое: «Привет, пап!»

Насытившись, Брысь окинул лукавым взглядом окружившее его общество и уселся перед незнакомцем. Хотя кот смотрел на главу семейства снизу вверх, впечатление производилось обратное, а потому Сашин папа поспешил представиться:

– Николай Павлович! – и даже легонько пожал протянутую ему лапу.

(На самом деле Брысь, по привычке, сложившейся за два месяца ношения гипса, просто держал левую переднюю конечность на весу, но от лапопожатия не уклонился – так процедура знакомства выглядела солиднее!)

Прозвучавшее имя как громом поразило искателя приключений – маленький Саша получался полным тезкой Цесаревича до второго колена!

– Ван Дейк! – церемонно поклонился бывший Личный Кот и описал восьмерку вокруг ног Николая Павловича.

Из кухни Брысь отправился снова в гостиную – осматривать полки, к его удовольствию, плотно заставленные книгами разной пухлости. Среди них красовались и несколько громоздких томов о достопримечательностях города.

Интересовавшие Брыся фолианты стояли на самом верху, вероятно, подальше от Мартина. Но именно высокорослого собачьего подростка и собирался он привлечь к извлечению книг со стеллажа. Не сейчас, конечно, а когда они останутся без докучливых взрослых – только он, пес и Саша.

Случилось это тем же вечером. Убедившись, что страсти про взаимную нетерпимость кошек и собак сильно преувеличены и в доме царят мир и покой (последнего даже больше, чем когда у них был один только Мартин), Сашины родители ушли в гости, оставив счастливого сынишку в компании хвостатых…

Как только захлопнулась дверь, Саша достал наименее пострадавший от щенячьих зубов семейный фотоальбом и устроился на диване, поманив к себе Брыся и Мартина. Кот уткнулся в цветные карточки, а пес принялся меланхолично жевать латексную утку, которой ему никак не удавалось перегрызть соблазнительно длинную шейку.

Увиденное и услышанное Брыся слегка разочаровало – кроме имени и отчества, Сашу с Александром Вторым связывало разве только небольшое внешнее сходство, когда Император был в его возрасте: худенькие плечики, торчащие лопатки да восторженный взгляд широко распахнутых серо-голубых глаз.

Родители мальчика преподавали: мама – игру на флейте в местной музыкальной школе, папа – историю в колледже. Наибольший интерес для искателя приключений представляла бабушка Александра Сергеевна (ее назвали в честь Пушкина, а Сашу в честь нее) – мама Николая Павловича, так как она водила экскурсии по Екатерининскому дворцу.

– А это мой прапрадедушка, Семен Николаевич, – Саша вынул из альбома пожелтевшую от времени фотографию. – Он работал в реставрационной мастерской резчиком по камню, а потом погиб на фронте. Его семья отправилась в эвакуацию, в Новосибирск, но после войны вернулась, так что мы – старожилы города!

Брысь вгляделся в группу людей, замерших на фоне какой-то стены. Семен Николаевич был крайним слева, возле его ног белело расплывчатое пятно, очертаниями напоминающее кота.

Слова «фронт» и «эвакуация» Брысь не понял (жаль, Савельича нет рядом!), а вот войну видел по телевизору, и даже от экранной душа пряталась в подушечки лап! А взрывы бомб вообще испытал на себе! Путешественник во времени тряхнул круглой головой, прогоняя воспоминания о том ужасном дне, когда погиб его венценосный хозяин и друг, а сам он едва выжил.

Ночью, отмурчав положенное количество минут на Сашиной постели, любитель тайн и загадок подкрался к Мартину, тихонько сопевшему на подстилке в углу детской, и пощекотал усами сухой горячий нос.

Пес вскинулся, не сразу сообразив, кто его потревожил, а Брысь торопливо зашептал:

– Тише! Тише! Не разбуди никого, лопух ты этакий! Иди, ты мне нужен!

Озадаченный Мартин двинулся за новым приятелем в гостиную.

У книжного стеллажа гость из Эрмитажа остановился и, указав на толстый фолиант на самой верхней полке, по корешку которого вилась золотистая надпись «Большой Царскосельский дворец», приказал:

– Ну-ка, достань мне эту книжку!

Молодой пес растерялся. С одной стороны, хотелось угодить умному и, судя по всему, много повидавшему коту, но, с другой, – ему категорически запрещалось трогать книги, в чем он окончательно убедился не так давно, после того как слопал том о каких-то художниках и Папа долго гонялся за ним по квартире со свернутой в рулон газетой.

Если только встать повыше и попробовать аккуратненько? Мартин взгромоздился на журнальный столик, оперся левой передней лапой о стеллаж, а когтями правой – попытался выколупнуть фолиант.

Деревянные ножки, не выдержав непривычного веса, подломились, и пес рухнул на пол, успев все-таки зацепить нужную книжку, а остальные уж сами посыпались, вместе с полками. Разбуженная страшным грохотом семья в очередной раз (с момента появления в их квартире Мартина) порадовалась, что первый этаж и внизу нет соседей.

– Хватай! – скомандовал Брысь, и пес с добычей в зубах бросился в детскую, прежде чем кто-либо успел увидеть причиненные ими разрушения.