зале. Но не всё так просто: рядом с гробом Екатерины стоит гроб Петра Третьего, убитого подельниками его жены в Ораниенбауме, причём постамент гроба Петра Фёдоровича выше постамента Екатерины. Почётный караул Петра Фёдоровича представлен офицерами Павловского полка.

Почётный караул у гроба Екатерины состоит из участников переворота тысяча семьсот шестьдесят второго года. Все они отстранены от своих должностей, лишены званий, наград, пожалований и выплат, всех их ожидает суд. Разумеется, после похорон. Таким образом в тронном зале достигнута воистину трагическая обстановка, приличествующая похоронам великой властительницы. А мимо гробов идут все, кому это положено по чину и позволяет сословный статус. И я тоже там был, ибо таково требование этикета, да и нельзя не уважить память отца своего прямого начальника.

Сам Павел с супругой, не подходя к гробу покойной императрицы, лишь несколько минут постояли у гроба Петра Третьего и ушел. У императора много дел.

* * *

Похороны Петра III и Екатерины II состоялись с положенным размахом и торжественностью, и шли они под два «Реквиема». Первый принадлежит Вольфгангу Амадею Моцарту, а второй за авторством Антонио Сальери. Я узнавал, эти композиторы таких произведений ещё не писали, так что я честно предложил их Павлу Петровичу, для музыкального сопровождения. Павел разрешил.

Траурная колонна проследовала от Зимнего дворца до Петропавловского собора. Первым следовал гроб с телом Петра Третьего, и почётный караул составляли офицеры обоих Павловских полков. Следом двигался гроб с императрицей, с почётным караулом из фаворитов и временщиков Екатерины. Наконец процессия достигла места погребения, все положенные церемонии проведены, почести отданы, а после этого все кому положено разошлись. На площади перед собором остался почётный караул императрицы под вооружённой охраной. Этих людей в собор не пустили.

Павел Первый с Натальей Алексеевной из собора вышли последними. Шестьдесят восемь злодеев, до того составлявших почётный караул покойной императрицы, при виде царственной пары рухнули на колени, и Павел обратился к ним с краткой речью:

— Вы желали лишить меня отчего трона, но прощаю вам это. Вы убили моего отца, но я вам и это прощаю. Однако вы пошли дальше: вы насиловали, грабили и предавали саму Россию и русский народ, а этого я вам простить уже не могу. Меру воздаяния для вас определит суд, впрочем, саму жизнь я вам сохраню.

Конвой поднял с колен и повёл бывших временщиков в Алексеевский равелин, специально освобождённый от других заключённых для этих постояльцев.

Мрачноватая получилась церемония, но очень показательная: каждый теперь задумается: а стоит ли так нагло попирать законы и обычаи, начертанные богом и человеком? Все люди смертны, смертен и твой покровитель. А когда покровитель, прикрывавший твои преступления, умрёт, кто защитит тебя от заслуженного воздаяния?

* * *

Я занимаюсь вторым Павловским полком. Как и планировалось, мы разделили каждое подразделение полка надвое, добавили новобранцев, и теперь проводим обучение и слаживание, не прекращая основной работы: охраны Зимнего дворца. Остальные государственные учреждения охраняют семёновцы и измайловцы, а преображенцев Павел выгнал из Петербурга в Тихвин. Пусть там послужат бунтари и горлопаны. Павел не простил им ни участия в дворцовых переворотах, ни убийства отца, ни попытки взбунтоваться во время присяги.

Одновременно Павел нанёс жестокий удар по дворянской вольнице вообще: объявлены сборы всех дворян, числящихся в полках. По нашим подсчётам, из гвардейских полков будут отчислены не менее пяти — шести тысяч человек. При этом дети до пятнадцати лет будут лишены незаконно присвоенных им воинских званий, а взрослые, числящиеся в полках, но незаконно отсутствующие на службе, будут уволены с позором и запретом занимать офицерские и чиновничьи должности выше четырнадцатого класса Табели о рангах. Ещё одна категория: дворяне, числящиеся на рядовых и унтер-офицерских должностях, вместо которых служат их крепостные. Этих решено судить как дезертиров и отправлять служить рядовыми в линейные полки в зоне боевых действий с запретом производства в течение трёх лет.

Надо сказать, что эти меры вызвали злобный вой сановитого дворянства и полнейшее удовлетворение дворян среднего и малого достатка. Большинство военных, включая и небогатых гвардейцев, пришли от этих мер в необыкновенный восторг.

Впрочем, я отвлёкся. В полку у меня всё слава богу, фактически им командует гвардии подполковник Рохлин. Вскоре я передам ему все дела и должность по полку, как только будут внедрены все необходимые новины. А пока учебный процесс идёт как положено… Полковые школы сержантов и младших офицеров работают как часы, так что у меня есть время заниматься более важным: переделке ружей наших полков под казенное заряжание. Производством пуль, капсюлей и гильз занимается завод боеприпасов, построенный на Охте, по соседству с заводом санитарно-технического оборудования, а заряжание патронов производится по старинке, лично солдатами. Ничего! Потом наладим и производство полноценных винтовочных патронов, но пока они не нужны.

Оружие мы меняем так: в Сестрорецке переделывается партия ружей, и туда своим ходом идёт рота Павловского полка. На заводе солдаты сдают свои ружья, офицеры сдают свои пистолеты, а взамен получают уже готовые переделанные однозарядные ружья и пистолеты. После этого рота идёт на расположенный тут же полигон, обучается стрелять из нового оружия, проводит учения с боевой стрельбой и возвращается в Петербург, а в Сестрорецк идёт следующая рота.

Технологию переделки ружей уже передали в Тулу, где начали модернизировать ружья из арсенала, с указанием создать хороший запас хотя бы в двадцать-тридцать тысяч единиц, чтобы перевооружать сразу дивизии и корпуса армий, дислоцированных на Юге России.

Первоначально мы собирались пока сохранить в тайне новейшее оружие, но… длинные языки придворных этого времени сыграли свою зловещую службу, а потом в дело вступили ослики гружённые золотом. Как результат, некоторое количество казнозарядных ружей, патронов и снаряжённых капсюлей оказалось в Австрии, Франции и Пруссии. Теперь началась гонка вооружений. Казнозарядное оружие вообще-то проще кремнёвого и даже фитильного, так как вместо чертовски сложного замка используется относительно простой ударно-спусковой механизм. Но дело в капсюле, точнее в его начинке: сейчас это вещество неизвестно. Производство гремучей ртути мы расположили в глуши, в деревне на берегу Свири с тем, чтобы доставлять сырьё по реке и по реке же вывозить готовую продукцию. А так как поток товаров по реке очень большой, то капелька наших грузов была в нём совершенно незаметна.

Ещё я занимаюсь артиллерией. Под моё руководство были назначены пять морских и пять сухопутных артиллеристов, вот я их и озадачил созданием морского и полевого артиллерийских орудий.

С морскими орудиями получилось смешно: моряки, услышав о новом принципе выстрела, сразу пожелали получить орудие невероятной мощи, с дальностью аж в четыре мили, весом ядра аж в шестьдесят восемь фунтов и скорострельностью аж один выстрел в две минуты, поскольку на корабле боле скорая стрельба затруднительна.

В ответ я выложил на стол свой проект пушки калибром шесть дюймов с гидравлическим противооткатным устройством, на тумбе. Ствол я предложил делать длинный, для повышения дальности стрельбы. В целом, на моих листах вырисовывался облик пушки с «Авроры», чертёж которой я видел в каком-то журнале. С более современными орудиями я незнаком, поскольку имею совсем другую воинскую специальность. Что до общего облика корабля, то я его скопировал с броненосцев времён Цусимского сражения, разве что не нарисовал башен. А куда вы прикажете ставить эти самые башни? На парусном корабле кругом то мачты, то реи, то целая паутина верёвок. Выстрел из башенного орудия непременно повредит полезное дерево или подожжёт снасти. Но уже то, что вместо трёх ярусов пушек будет всего один, резко уменьшает высоту борта и вообще минимизирует силуэт боевого корабля, а значит, в него труднее попасть, тем более, что мы будем в них лупить из-за пределов дальности вражеских пушек.

Морские офицеры-артиллеристы, как истинные снобы даже не посмотрели на мои эскизы кораблей, остановившись только на артиллерии.

— Где Вы прикажете размещать такие огромные пушки? — возмущённо закричали морские артиллеристы, на что я вторично выкатил им рисунок парусника с пушками, расположенными в полубашнях, выступающих из борта. Кажется, такие устройства называются спонсонами, за точность не ручаюсь. Офицеры стали возмущаться, что под новые пушки придётся строить новые корабли, но их быстренько успокоил адмирал Грейг, посетивший нас чтобы узнать как дела, и не ерундой ли грузит его людей глупый сухопутчик. Рассматривая мои рисунки,