Полковник шел быстрым, размашистым шагом, и у меня не оставалось достаточно времени для осмотра достопримечательностей.

Изредка нам встречались люди. На большинство из них полковник не обращал внимания, некоторым коротко кивал.

Ему кивали все. Видимо, мы находились в подведомственном ему отделе. Или его тут просто все хорошо знают. Или питают пиетет к любому полковнику, встреченному на дороге… Или… Вариантов может быть множество.

Поворот, еще один коридор, что-то очень похожее на лифт и небольшая очередь перед ним. Мы в эту очередь не встали, прошли мимо. Похоже, экскурсия ограничится одним этажом. Не очень она познавательной получается, если честно.

И вот тут я почему-то стал нервничать.

Вроде бы особых предпосылок к этому не было, а все равно на душе сделалось неспокойно.

Я путешествовал по внутренностям штаб-квартиры СБА в сопровождении одной из местных шишек, и непохоже, что впереди меня ждала какая-то неприятная медицинская процедура. Обычно на процедуры меня доставляли несколько иным способом, без личного участия руководителя проекта.

Но все же что-то в происходящем было не так.

Посреди следующего коридора нас встретил пост охраны. Небольшая рамка, напоминающая магниты-металлоискатели при входе в московские кинотеатры, и двое молодчиков в футуристического вида бронежилетах… Тьфу, пора научиться мыслить другими категориями.

Двое молодчиков в современного вида бронежилетах. И при весьма современных пушках, покоящихся в кобурах.

Один из молодчиков посмотрел на встроенный в рамку «металлоискателя» монитор и кивнул другому молодчику. Другой молодчик сразу же преградил нам путь.

– В чем дело? – резко спросил Сол. – Вы загораживаете мне дорогу, солдат.

– Вы можете пройти, сэр. Никаких проблем. Но ваш спутник…

– Что не так с моим спутником?

– Это объект 12–74 3А87, – сообщил молодчик. – Его передвижение ограничено пределами зоны 3А.

– Если вы вдруг этого не знаете, – сказал Визерс, особо напирая на слово «вдруг», – я являюсь руководителем зоны 3А, и мне прекрасно известно, кто рядом со мной. И нам нужно пройти.

– Это против правил, сэр.

– Разве сфера безопасности СБА ограничивается исключительно зоной 3А? – вкрадчиво поинтересовался полковник. – И, пройдя мимо вас, мы попадем на неохраняемую территорию?

– Нет, сэр. Но есть правила…

– А еще существует такая вещь, как прямой приказ, солдат, – сообщил молодчику Визерс. – И вы его сейчас получите. Немедленно освободите дорогу.

В приключенческой литературе существует штамп, неизменно преследующий людей, наделенных властью.

Когда они отдают приказы низшим по званию, в их голосе обязательно должна «прозвучать сталь».

На самом деле мне сложно представить, как именно «звучит сталь», но похоже, что из голоса полковника Визерса можно было делать гвозди. Столько в нем было металла.

– Я немедленно доложу о происходящем начальнику внутренней охраны, сэр. – В голосе охранника стали не было. В нем были интонации человека, привыкшего исполнять идиотские приказы старших по званию и ничего хорошего от доклада своему непосредственному начальству не ожидающего.

Но дорогу они освободили.

Проходя мимо, я скосил глаза, пытаясь поподробнее рассмотреть содержимое кобуры охранника. Судя по тяжелой рукоятке, там могла быть какая-то серьезная фиговина. Парализатор, который на мне пользовали в Белизе, выглядел намного скромнее. Он и на оружие-то толком не походил.

Миновав пост охраны, Визерс еще раз взглянул на хронометр и ускорил шаг.

Внутренний голос сокрушенно качал головой и предвещал, что Леша скоро вляпается в очередное дерьмо.

А в таких вещах мой внутренний голос ошибается крайне редко.

Надо сказать, я люблю, чтобы все в жизни было логично.

Речь идет не о формальной логике как о науке. Логика как наука штука весьма порочная, о чем мог бы засвидетельствовать Ахиллес, уставший гоняться за черепахой. С помощью формальной логики можно доказать все что угодно, включая известную хохму о том, что крокодил больше зеленый, чем длинный.

Потому что длинный он только в длину, а зеленый – еще и в ширину. Это же тоже логично, не правда ли? Логика как наука является величайшим оружием в руках демагога.

Я же имею в виду логику примитивную, работающую на самом тупом бытовом уровне.

Например, если чувак моей наружности вздумает разгуливать по негритянскому гетто в футболке с надписью «Я ненавижу ниггеров», будет вполне логично, если он огребет по морде и закончит свою прогулку в реанимации или на кладбище.

И будет совсем нелогично, если он получит награду за вклад в дело борьбы с сегрегацией. Хотя это от чувства юмора награждающей комиссии будет зависеть…

Тут есть много вариантов развития ситуации, конечно, но под каждый из них можно подвести определенную базу из предпосылок.

В общем, во всех происходящих с человеком событиях присутствует какая-то логика. Проблема в том, что зачастую сам человек этой логики не видит, поэтому взаимосвязь событий ему совершенно не ясна.

До поездки в Белиз моя жизнь была вполне логична, и ничего сверхъестественного в ней не происходило. Каждую шишку, которую я набивал на своей голове, можно было объяснить каким-то конкретным и вполне понятным фактом. У каждого следствия была причина.

Стоило только на минуточку задуматься, и причина сразу же находилась.

И любой человек, на первый взгляд ведущий себя неадекватно, вне всякого сомнения, имеет свои, невидимые другим причины, чтобы вести себя именно таким образом.

Наверное, у полковника Визерса тоже были причины вести себя так, как он себя вел. Скорее всего, так оно и было, ибо такие люди, как Визерс, редко совершают действия, не имея на это никаких оснований.

Только вот я этих причин никак не видел.

В том, что я их не видел, конечно, нет ничего удивительного, ибо я не был полковником спецслужбы будущего и не обладал известным ему объемом информации, но сам факт непонимания происходящего меня дико раздражал.

Все те три минуты, что мы почти галопом неслись по внутренностям СБА.

И на протяжении этих трех минут мой внутренний голос бубнил одно и то же.

Сейчас начнется, сейчас начнется, сейчас начнется…

Я вовсе не имею в виду, что я принадлежу к числу тех сумасшедших, которые слышат чужие голоса в собственной голове. Голос, вне всякого сомнения, чужим не был и принадлежал мне.

Назовите это интуицией, назовите это предчувствием, назовите это как хотите.

Я называю сие «внутренним голосом». К сожалению, он у меня включается редко и в большинстве случаев не мешает мне вляпываться в очередные неприятности, но когда он таки начинает говорить… Осечки можно пересчитать по пальцам одной руки. И еще лишние пальцы останутся.