может выстраивать собственную картину мира, и если то задание, которое ему дал сюзерен, явно выходит за пределы вассального договора, имеет право высказать недовольство. Грубо говоря, командир полка может приказать командиру батальона взять высоту (и с немалой вероятностью при этом погибнуть), но приказать ему построить себе дачу он не может: тут речь идет только о взаимной договоренности.

Теоретик. Формирование у вассалов картины мира, при всей кажущейся фантастичности этого занятия, является стандартной практикой больших и хорошо организованных властных группировок. Дальше всех в этом направлении продвинулся пресловутый орден иезуитов, начинавший обработку своих вассалов с детства. Сходным образом формируется картина мира у английской элиты — в школах и колледжах закрытого типа, где будущие вассалы осваивают основы подчинения и конкуренции. Известная характеристика «мальчик из хорошей семьи» означает именно гарантии наличия у «мальчика» правильной картины мира, разделяемой дружественными семьями.

Разумеется, локальную часть картины мира каждый сюзерен рисует вассалам по-своему[92], но в общих положениях внутренняя идеология любой властной группировки основывается на циничном признании своего превосходства над остальными людьми. Вот что писал от имени советской номенклатуры Восленский:

Да, мы установили свою диктатуру. Мы не верим в демократию: она ведет лишь к слабости и разболтанности, а мы хотим, чтобы страна была сильной и по-военному подтянутой. Да, мы истребили миллионы людей, мы и сегодня действуем методами полицейского террора и наблюдения, но это необходимо для того, чтобы поддерживать в стране порядок. Да, мы пресекаем любую оппозицию, потому что она может увлечь за собой народ, и снова восторжествует стихия разболтанности. Да, народ нас не выбирал, но он нас боится и терпит. Мы же не считаем, что в историческом масштабе мы заслужили его ненависть. Пусть под нашей властью жить не так приятно, как в западных демократиях, зато мы сделали страну могучей в военном отношении и эти же хваленые демократии перед нами трясутся… Наши привилегии — справедливая награда за жесткое, но правильное руководство обществом. Мы не верим в слюнтяйские рассуждения о всеобщем равенстве — его не было и не будет [Восленский, 2005, с. 514].

А вот что пишет о Власти ее лучший американский исследователь Джеффри Пфеффер:

Несомненно, мир был бы намного лучше и гуманнее, если бы люди всегда были надежными, скромными, честными и постоянно заботились о благополучии окружающих, вместо того чтобы преследовать собственные цели. Но такого мира не существует…

Если организация не думает о вас и вы можете потерять работу в результате политической борьбы или фортуны, с какой стати вы должны заботиться о компании?..

Если иерархия — факт из жизни компании и она явно устраивает людей, то иерархические отношения будут присутствовать повсеместно. Если существует иерархия, хотя бы какая-то часть людей захочет воспользоваться преимуществами позиций с более высоким, а не низким статусом в иерархии. Соответственно, стремление к высокому статусу и власти будет в компаниях обычным делом, и его будет невозможно уничтожить, ибо оно основано на иерархическом социальном порядке, который нравится людям [Пфеффер, 2014, с. 11, 221, 226].

Практик. Дело в том, что логика принятия политических решений радикально отличается от логики научной и, если так можно сказать, общечеловеческой. Власть — просто другая сфера деятельности. Подумайте, как, с точки зрения абстрактного гуманизма, можно воспринимать действия хирурга: как только возникает риск гибели пациента, он должен, в соответствии с этой логикой, заламывать руки и уходить в запой. А он — режет. И на десять спасенных — пара покойников.

И куда тут денешься? Та же картина у офицера: когда он отправляет своих товарищей на верную смерть прикрывать отход основных сил. Не работает при принятии политических решений общечеловеческая логика, поэтому и люди тут требуются другие.

Теоретик. Требуются люди Власти, и это реальность существующего мира. Сюзерены могут себе позволить напускать любого тумана в рассказы о конкретных ситуациях, но в общих представлениях об устройстве Власти должны быть честны сами с собой и со своими вассалами. Людям нравятся иерархии, история человечества представляет собой непрерывную и жесткую борьбу за Власть, и надеяться на справедливость и гуманность в этой борьбе — значит заранее обрекать себя на поражение.

Но в то же время нужно понимать, что людям не просто нравится, а психологически необходимо верить в доброту и справедливость этого мира. Поэтому открыто провозглашать циничную правду о Власти ни в коем случае нельзя: ведь в подчиненных у вас не только вассалы, но и обычные люди, столь же далекие от Власти, как наш Читатель на первых страницах этой книги. Как же нужно вести себя с этими простыми людьми, не вписанными в систему?

Читатель. А что, получается, сюзерен несет серьезную ответственность перед вассалами?

Практик. Более того: перед потенциальными вассалами тоже. Тут важно, как обыватель воспринимает человека Власти, и наоборот. Между двумя этими оптиками колоссальный смысловой разрыв. Хотя так сразу не скажешь.

Приведенные выше примеры — это примеры ответственности! Врач и офицер в меру своего понимания приняли ответственность, чтобы минимизировать количество жертв (врач — снизить вероятность смерти или ослабить мучения). При этом автоматически они приняли ответственность за смерть (гибель) определенного количества людей. И будут эту ответственность нести всю жизнь. Но дело в том, что эту ответственность окружающие тоже видят. Другое дело, что они не всегда ее понимают и часто боятся.

Читатель. А славословить власть — это тоже признак ответственности?

Теоретик. А вот давайте посмотрим на современные американские университеты. Что там будет с человеком, который всего лишь выскажет свое мнение по поводу того, что гей-культура — это не совсем правильно? Я вот, например, ничего не имею против гомосексуалов, но только при условии, что у них это качество является естественным, что они специально его не культивировали для того, чтобы делать карь еру, что они не совращают детей, да и вообще не выставляют его напоказ. Однако произнести такое в США вслух — значит получить очень серьезные неприятности.

И вот вопрос: почему рьяные защитники права и обязанности человека говорить только то, что он считает правильным, ничего не говорят про американские университеты? Может быть, они сами лицемеры? А могу сказать. Дело в том, что они категорически отказываются признавать правду: и в том, и в другом случае речь идет о желании продолжать (или не потерять возможность начать) карьеру человека Власти!

Иными словами, желание сделать карьеру (то есть стать человеком Власти) и повысить свой социальный статус влечет за собой необходимостью соблюдать некие правила, которые тесно связаны с ответственностью.

Читатель. А некоторые считают это цинизмом и неуважением к личности! Причем довольно громко считают, подчас забивая все