Я снова пребываю в сомнениях: как странно, я много молюсь, а обрести веру не могу. На моей яхте, как в церкви, безлюдно, слышны лишь звуки хора – это поют ванты ангельскую песню, псалмы Давида. Мне бесконечно жаль людей, которые не ходят в церковь, им не дано слышать это пение. А ведь мне не так много нужно – держать за руку сына Николая и смотреть в голубые глаза своей жены Ирины. Получается, что я поступаю жестоко, раз за разом оставляя их одних. Это терзает мою душу.

Предаваясь этим раздумьям, я опасаюсь также предательства со стороны моей памяти: не заставляет ли она меня дважды писать по рассеянности об одном и том же. Я не люблю себя перечитывать и никогда не копаюсь по доброй воле в том, что мною написано. Высказанные здесь мысли обыденны, они приходили мне в голову, может быть, много раз, и я боюсь, что уже останавливался на них. Моя память с годами потихоньку ухудшается. Быть может, Бог восстановит в прежнем виде то, что я расточил. Избавиться от этого я не могу иначе, как избавившись от себя самого. Впрочем, может быть, я не прав. По сравнению с другими людьми меня задевают или, правильнее сказать, затрагивают только немногие вещи.

В этом плавании Южный океан терзает меня жестокими штормами, он мучает, карает меня, сечёт холодными ветрами, хочет повергнуть и погубить. Сотрясает меня видом близких айсбергов и повергает в смятение, обдирает кожу с ладоней при работе с замёрзшими парусами. Ужасает меня приближающимися ураганами у мыса Горн. Обременяет тяготами работы бесконечной. Убивает меня одиночеством. Он суров, жесток, строг и грозен со мной.

Однако я всё же дождался утренней зари, и это всё сделал Господь мой, Иисус Христос. Я пережил ночь, но боюсь, что снова стемнеет. Стоя на палубе у мачты, уставший телом и с истерзанной душой я молю Тебя: «Господи! Если хочешь, можешь меня очистить солнцем и этим юго-западным ветром!» Я читаю молитву не шёпотом, а кричу голосом жалобным: «Верю, что Ты – Бог Неба и Земли и уповаю на то, что Ты прикоснёшься ко мне. Дотронься до меня, грешного, и я исцелюсь, хотя я отделён большим расстоянием от Тебя за мои грехи. Прости меня, грешного, что я просил Тебя дотронуться до меня. Ты, Господь, пребываешь на небесах, а я – здесь, в океане, но Ты можешь сотворить чудеса, за которые, увы, мне нечем воздать, моих прегрешений перед Тобой не счесть.

Господи, сделай меня уверенным в себе, когда я совершаю свои экспедиции. Склонись над моей яхтой с милосердием. Не презирай меня с высоты. Я наказания достоин за то, что все эти сорок лет испытываю свою судьбу и терзаю своё тело. За сорок лет в экспедициях я прожил пять жизней, Ты мне их даровал. Мои ноги – средство передвижения, несущее на себе тяжесть моего тела. Сколько они прошли километров по земле, льду и горам, только Тебе известно, Господи! Ты единственный можешь спасти меня и направить. Уведи меня от экспедиций и дай мне место служить в Церкви Твоей! Я со слезами в очах буду проповедовать истину Святого Духа. Возроди меня к духовной жизни! Протяни мне руку! Слава Тебе, Господи!»

«Чем мельче и ничтожнее внутренний духовный мир человека, тем больше необходимости в материальных средствах» (Рабиндранат Тагор).

Сын Николай, вспомни заповедь Божию, которая говорит: не судите и не судимы будете. Никогда не любопытствуй, что делает один твой друг и чем занят другой.

В течение нескольких дней у меня шли индивидуальные гонки с солнцем, которое катилось на юг, предвещая северную зиму. Озабоченный недостатком воды, я был совершенно спокоен относительно продовольствия: продуктов хватало. Вечером с запада внезапно пришла большая зыбь. Высота волн, пожалуй, достигала пяти метров. Вокруг яхты летало много буревестников, появление которых почти всегда предвещает шторм. Я видел, как птицы на лету хватали что-то из воды, но что именно, разглядеть не мог. Альбатрос, пролетавший над яхтой, сбросил на неё персональную бомбу, которая угодила прямо на крышку штурманской рубки, украсив её белой кляксой.

Я снова размышляю о тщеславии. Тщеславие всегда казалось мне не пороком, а болезнью; но если ты говоришь высокомерно, что ты не тщеславен, значит, ты горд, а гордость есть бо́льший грех, чем тщеславие. Я не одобряю, жизнь скудеет в тщеславном, и такой человек стоит на месте, он ссыхается. Многим не понять путешественника, который делает восхождение безвозмездно, не понять его стараний (он взошёл на вершину горы и остался ни с чем). Он рисковал жизнью, а стоя на вершине, он был горд, но не за себя, за человека. Что Человек в образе его смог преодолеть всё, что встретилось на пути к этой вершине.

Однажды тяжело заболела жена одного миллионера. Горько плакала она, так как не могла ездить на балы, не могла принимать гостей, словом, была лишена развлечений. Лёжа на смертном одре, эта дама приказала слугам принести её любимое платье, хотела ещё раз на него взглянуть. Когда платье принесли, умирающая судорожно схватила его, прижала к себе и тут же скончалась. Забрать у неё платье не удалось, прошлось отрезать наряд ножницами. И что же несчастная унесла в тот мир? Кусок тряпки и бездну грехов. А ведь, уходя из этого мира, мы должны взять с собой память о множестве совершённых добрых дел. Я задумался: а каким меня запомнят люди?

Уходя из этого мира, мы должны взять с собой память о множестве совершённых добрых дел.

Утро. Небо затянуто тучами, только на северо-востоке есть просвет. Там тучи светятся от лучей солнечных. Океан пуст: нет ни птиц, ни животных. Сыро и холодно.

Господи, я грешен и недостоин Твоей милости, но Ты по единому милосердию Твоему спаси и сохрани меня на этот день. Во имя Отца и Сына, и Святого Духа. Аминь!

Сын Николай, не ходи часто в гости к своему начальнику и своим друзьям. Хорошо помни слова Соломона: «Не учащай входить в дом друга твоего, чтобы он не наскучил тобою и не возненавидел тебя» (Притч. 25,17). Но знай, что гостеприимство, обходительность и дружеское участие – это присутствие человеческого в человеке. Для меня и для вас, мои дети и внуки, друг тот, кто не судит. Я уже говорил, открывайте свою дверь бродягам на костылях. Пусть он поставит свои костыли в угол вашего дома. Если бродяга заговорит о весне и погоде, вы вместе порадуйтесь весенней погоде. А если тот расскажет о войне на дальних дорогах, которыми он проходил, вы разделите с ним огорчение. В каждом человеке, входящем в ваш дом, постарайтесь увидеть друга. Вы открываете дверь, и вам откроют дверь.

Я давно вынашиваю мечту построить небольшую обитель для странников и путешественников. Хочу построить церковь, кельи, библиотеку, трапезную, чтобы из этой обители могли уходить люди: кто в путешествие, кто в паломничество, а затем снова возвращаться сюда. Дай Бог это осуществить.

Сын Николай! Я тебе скажу, что лучше места, чем Сергиев Посад, нет. А всё от того, что это место избрано Преподобным Сергием Радонежским. Оно, как лестница небесная, притягивает к Господу.

Прошлой осенью я построил храм. Друзья мои и враги тоже приходите в него. Я открою дверь и зароню в вас зерно нашей Православной веры, а вы, кто вошёл, под сводом тишины храма начнёте неторопливо расти в вере к Господу Богу Иисусу Христу, чтобы стать воистину православным христианином. В храме у вас не найдётся времени отчаиваться.