* * *

Патрульная машина прибывает еще через десять минут, завывая сиренами. Я снова выхожу к подъездной дорожке, чтобы встретить их, и прошу двоих патрульных помочь мне осмотреть дом. Дверь черного хода распахнута настежь, и, войдя, мы первым делом видим кухню.

Там все аккуратно разложено и развешано… и покрыто кровью. Кровавые пятна на стенах, кровавые полосы на полу. Запятнан даже потолок. Веер брызг на чистом белом холодильнике, синей столешнице и на полках.

– Черт, – тихо шепчу я. – Смотрите по сторонам. Идем последовательно, следим, куда наступаем.

Я должна сказать это: местные парни, вероятно, не видели подобных кровавых сцен вживую. Не могу сказать, чтобы я сама так уж часто видела такое, и мне приходится глубоко дышать, чтобы унять неистовое сердцебиение. Адреналин заставляет меня дергаться, и я вынуждена сознательно подавлять это. Менее всего я хочу застрелить какого-нибудь невинного свидетеля, прячущегося в шкафу.

Жестом велю патрульным идти в одну сторону, а сама направляюсь в другую. Я иду по сумрачному узкому коридору, стены которого увешаны фотографиями в рамках. Я не смотрю на них, чтобы не отвлекаться от основной задачи. На ковровом покрытии явственно виден след от волочения тела – кровь собралась на ворсинках засохшими каплями, местами склеив их. Я крадусь вдоль стены, пока не достигаю первого дверного проема; выжидаю секунду, затем вхожу, держа пистолет в руке – палец не на спусковом крючке, но около него.

Это спальня – судя по виду, запасная. Полноразмерная кровать застелена бежевым покрывалом, поверх него лежат пышно взбитые подушки. У стены стоит узкий гардероб. Здесь нет ни следа крови, но я все равно проверяю шкафчик. Ничего, кроме нескольких курток и обувных коробок.

Я заглядываю под кровать и выхожу из комнаты обратно в коридор. В этой его стороне нет больше никаких дверей, не считая ванной – такой же безупречно чистой и аккуратной.

Кровавый след сворачивает за угол. Я иду по нему – и в конце коридора нахожу еще один труп.

Мужчина, полностью одетый, лежит лицом вниз, руки вытянуты, как будто он собирается плыть. Я вздрагиваю, когда по следу крови воссоздаю события: кто-то тащил его за ноги лицом вниз по всему этому коридору. Вижу огнестрельную рану на его затылке и прикидываю, что выходное отверстие на лбу должно выглядеть куда страшнее.

Проверяю его пульс. Тело холодное, как камень. Я осматриваю спальню – хозяйскую, такую же чистенькую и аккуратную, как и первая, – и прилегающий к ней сан-узел и шкафы.

Убийца давно скрылся.

У нас на руках два трупа, и когда два других офицера присоединяются ко мне, по их лицам я вижу, что больше никого они не нашли. Качаю головой и смотрю на тело.

– Сейчас стали что-то много людей убивать, – говорит один из них. От этого нет никакого толку, но я не спорю, потому что он прав. Уровень убийств в Нортоне только за последний год вырос вдвое. – Господи боже, сколько тут крови!

Из них двоих он младший, вид у него бледный, на лбу выступил пот.

– Идите наружу, – говорю я ему. – Сообщите в офис коронера и вызовите экспертов. Лучше уведомить шерифский офис и ТБР тоже – нам сейчас совершенно не нужны споры из-за юрисдикции.

Он кивает и выходит, признательный за то, что я дала ему шанс убраться отсюда. Я не виню его; отвратительный запах засохшей крови застревает в горле.

– Оставайтесь здесь, – велю я второму офицеру. Прохожу в другую часть дома, в ту, которую осматривали патрульные, и нахожу домашний кабинет; дешевый стол заставлен компьютерным оборудованием. Отдельный монитор подключен к системе наблюдения. Мне нужен ордер для того, чтобы забрать все это, но если здесь есть жесткий диск, на который записывались кадры с камер, то мы в деле.

Но, наклонившись, я понимаю, что хотя монитор и продолжает показывать текущие данные с камер, под ним болтаются обрезанные провода.

Убийца забрал улики.

Я звоню сержанту Портеру и возвращаюсь к лесу, чтобы охранять труп женщины; сообщаю сержанту, что мне нужен ордер, куда включено также изъятие данных из «облачного» хранилища – на всякий случай.

Но убийца, скорее всего, подумал и об этом. Возможно, он заставил кого-то из этой пары дать ему доступ, чтобы он мог вычистить свои грязные следы – как, вероятно, стер все отпечатки своих пальцев в доме, если вообще оставил их. Я не могу унять холодок тревоги. Никто не следил за нами с Гвен, когда мы ехали сюда, я готова поклясться в этом своей жизнью. Мы заметили бы машину, едущую за нами. Так как же, черт побери, кто-то вообще мог узнать, что мы тут были?

Я чувствую на себе взгляд незримого наблюдателя и содрогаюсь.

ГВЕН

Утро начинается рано. Я не знаю, что заставляет меня проснуться – только то, что оно мгновенно прогоняет мой сон. Я прислушиваюсь, но не слышу ничего. Все еще темно и, насколько я могу судить, тихо и мирно.

Я поднимаюсь и следующие два часа, словно призрак, блуждаю по дому: тихонько расставляю посуду по местам, протираю столешницы, подметаю полы. Обыденная работа, предназначенная для того, чтобы отвлечь мои мысли от этих проклятых листовок и от последствий, которые нас наверняка ожидают. Когда домашняя работа заканчивается, я направляюсь в кабинет, закрываю дверь и погружаюсь в зловонную реку ненависти, которая неизменно льется на нас.

Наш новый преследователь не терял времени. Я вижу, как он всплывает на разных хейтерских сайтах, оставляя сообщения, и когда я проверяю, то обнаруживаю, что он сделал именно то, чего я от него ждала: разместил плакатик «разыскивается» вместе с нашим новым адресом. Конечно же, в скором времени кто-нибудь узнает номер нашего домашнего телефона. Не то чтобы меня это ужасно волновало: устройство, подключенное к телефону, блокирует неизвестные номера, и любой звонок можно отменить нажатием одной кнопки. Пока что нет никаких признаков того, что наши мобильные номера раскрыты, хотя эта вероятность тревожит меня больше всего. Я не хочу, чтобы эти мерзавцы добрались до моих детей.

Свое изначальное послание преследователь не подписал, но теперь у него есть сетевой никнейм, который он использует на форумах.

МалусНавис – редкий и неоднозначный псевдоним. Я выписываю это имя в свои заметки. Оно достаточно уникально, чтобы я могла проследить его.

Даю себе несколько минут на то, чтобы отдохнуть, и возвращаюсь к делу, которое расследует Кеция. Шерил Лэнсдаун и ее темное прошлое. Кец не отвечает на телефонный звонок, поэтому я аккуратно свожу все в документ, который можно отправить по электронной почте.

Кец перезванивает мне еще до того, как я заканчиваю. Разговор получается короткий, но я слышу напряженность в ее голосе. Новые улики, которые я нашла, позволяют ей продвинуться в расследовании, но одновременно делают это самое расследование еще более запутанным.

Я намерена помочь ей всем, чем смогу. Ресурсы, которыми Кец располагает в Нортоне, довольно ограниченны, и я отлично понимаю, что ТБР использует свой авторитет, чтобы перехватить первенство. Они не хотят, чтобы она вмешивалась в их дела, а Кец не собирается сдаваться… вот почему я тоже участвую в этом деле.