— Потом меня подменишь? — спросил дежурный.

— Подменю. — Ясенев прислушался. Тихо. Пишет летчик, пишет.

— Документы-то у него хоть есть какие-нибудь? — Уфимцев уже тянулся за телефонной трубкой.

— Да есть удостоверение, только в нем не видно ни черта. Все водой размыло. Ну ладно, я пошел, а ты пока позвони куда надо. Вернусь — решим, что дальше делать.

— Хорошо. Уже открывая входную дверь, Ясенев услышал, как Уфимцев накручивает диск телефона.

Алексей исписал лист с двух сторон мелким почерком. Рассказ захватил его с головой. Он словно заново переживал страшную ночь. Ночь, в которой был труп майора Поручика, три фигуры с автоматами и огромный черный пес. Ночь, в которой царил всемогущий, словно злое божество, убийца-капитан. В своем повествовании Алексей дошел до схватки у реки и прекратил писать. Совершенно автоматически, не думая о том, что делает, он принялся грызть кончик ручки, глядя в зарешеченное окно, за которым яркий солнечный день разбавился отчетливыми бледно-серыми тенями. Подступал вечер. Справа, видимо, с одной из боковых улочек появился Ясенев. Алексей видел, как он пересек площадь, затем сбавил шаг, словно раздумывая, свернул и зашагал к промтоварному магазину. Толкнув массивную стеклянную дверь, сержант скрылся внутри. Алексей встал и прошелся по кабинету. Без всякой цели, просто так, чтобы размяться. Остановившись у окна, он снова посмотрел на улицу. В это мгновение до него донесся отдаленный глухой рокот. Алексей насторожился. Этот звук не предвещал ничего хорошего. Сердце вдруг пустилось в неровный галоп, подкатило под самое горло. С каждой секундой звук нарастал, становясь все более чистым и отчетливым. Вертолет, должно быть, уже шел над поселком. По басовитому, мощному гулу турбин Алексей узнал «Ми-24». Тот самый, что доставил троицу автоматчиков и собаку на аэродром прошлой ночью. Алексей нервно оглянулся. Дверь по-прежнему была заперта. И Ясенев все не выходил из универмага. И вдруг он все понял. Сержант специально запер его. Вызвал убийц и удалился, давая людям Сулимо возможность расправиться с ним. Хотя, наверное, сам Ясенев и не желал ему зла. Вертолет шумел уже над самой крышей. Алексей наклонился к стеклу и посмотрел вверх. Тяжелый, массивный «Ми-24» с красной звездой на борту прошел совсем низко, метрах в семидесяти от земли. На мгновение геликоптер завис над площадью, а затем резко накренился и уплыл влево. Небольшие снежные вихри еще несколько секунд гуляли по площади, а затем улеглись, успокоились. Рокот винтов постепенно отдалялся. Выйдя из дверей магазина, Ясенев тоже посмотрел вслед вертолету, а потом неторопливо зашагал через площадь. Он шел спокойно, как человек, которому не о чем волноваться. Для него весь мир умещался в границах одного крохотного городка. Вселенная в миниатюре. Уютная, тихая, без катаклизмов и бурь. Разве мог сержант представить себе отряд убийц, вооруженных автоматами, если самая большая беда, случавшаяся когда-либо в его обжитом мирке, — это двухдневное отсутствие пива жарким летом после праздников. «Ну, быстрее же, быстрее!!! Торопись, пока не появились они!!!» Алексей вдруг разглядел вытянутые в трубочку губы Ясенева. Сержант что-то насвистывал себе под нос. Вот он поднял взгляд, столкнулся с встревоженным взглядом задержанного, и свист мгновенно оборвался. Лицо Ясенева стало серьезным и непроницаемым. Ясенев вошел в отделение, шумно хлопнув дверью, крякнул с мороза, постучал сапогами о деревянный порожек, стряхивая едва заметный снег, и направился к конторке.

— Пообедали? — кривовато ухмыльнулся Уфимцев.

— Борщ отвратительный, лучше возьми рассольник.

— Возьму, Жек, возьму. — Уфимцев продолжал загадочно усмехаться с таким видом, что Ясенев тут же понял: сейчас приятель скажет какую-нибудь гадость. — А Богдан где?

— Домой зашел, сейчас подойдет. У тебя-то что? Дозвонился?

— Дозвонился. — Уфимцев кивнул. — Обвел тебя твой летун вокруг пальца. Никакой он не летчик, дерьмо драное. Тоже мне, капитан. У него же на морде написано: он такой же летчик, как я — сивый мерин. Ясенев внимательно наблюдал за ним.

— Короче, Уфимцев.

— Ну, во-первых, никакой пропажи самолетов не зафиксировано, чтобы ты знал. Был у них несчастный случай, и как раз вчера. Но оба летчика погибли.

— Где? — жестко спросил Ясенев.

— Над Грозным, — усмехнулся Уфимцев. — Но там, говорят, ничего загадочного. Сейчас как раз комиссия работает. Вроде бы уже во всем разобрались.

— С кем ты разговаривал?

— Заместитель начальника штаба округа по личному составу подполковник Сивцов.

— А что он сказал об Алексее Николаевиче Семенове? — нахмурился Ясенев.

— Нет у них летчика Алексея Николаевича Семенова. Они вообще о летчике с такой фамилией ничего не слышали. Но зато у них есть капитан с таким именем, фамилией и отчеством. И вот этот капитан уже две недели как находится в розыске.

— В связи с чем? — спросил Ясенев.

— Особый отдел ищет его за передачу данных дудаевским боевикам. Короче, этот козел сведения качал на ту сторону. А когда его взяли за ж…у, свалил вместе с каким-то солдатом. Солдата, между прочим, нашли два дня назад в пятнадцати километрах от Новошахтинска с пулевой дырой в голове. Понял, что к чему?

— А дальше? — поинтересовался Ясенев угрюмо. — Нам-то теперь чего делать?

— Ничего, — пожал плечами Уфимцев. — Я им сказал: мол, этот Семенов у нас под замком сидит.

— Ну, а они что? Да говори, не тяни. Как повар в ресторане, все крохотными порциями. Уфимцев весело гыкнул.

— Ничего, мужик. Сказали, что пришлют людей, заберут этого урода. А нам с тобой, глядишь, и благодарность обломится.

— Да ну? — хмыкнул Ясенев. — Тебе-то за что?

— За то, что помог задержать опасного преступника, — снова гыкнул Уфимцев.

— Задержальщик офигенный, — буркнул Ясенев.

— А скажи еще «нет»? Под чьим присмотром он здесь сидел? А если бы этот урод смекнул чего да двери вынес, пока ты там борщи жрал в своей столовой? Кому бы его пришлось пеленать? Не тебе же?

— А то тебе? — недобро усмехнулся Ясенев. — Ты бы обделался со страху и под стол залез. Уфимцев вдруг оскалился зло:

— Ладно, ты не остри, остряк. Умный больно. У нас ведь и на глупых, и на умных управу можно найти.

— Все, проехали. — Ясенев полез в карман, достал пачку сигарет и закурил. — Не вяжется чего-то, — наконец сказал он.

— Чего у тебя не вяжется? — раздраженно спросил Уфимцев. — У всех вяжется, а у него не вяжется. Вечно с тобой головная боль.

— Две недели. — Ясенев качнул головой. — И что, за две недели он себе шмоток нормальных не смог раздобыть? Так и ходил мокрый?

— Да почему? Грохнул солдата, пустился в бега, в речку свалился.

— Ну да. А рана у него на плече откуда?

— Да от верблюда!!! Хрен его знает, откуда! — взорвался Уфимцев. — Тебе-то какая, в ж…у, разница? Может быть, это пацан его за плечо укусил. Не знаю я и знать не хочу!