– Проходите, проходите, тьер Стайни, – радушно улыбнулся стоящий у стола невысокий мужчина в строгом костюме, прерывая свой разговор с парочкой служащих клуба. – Весьма рад, что вы решили принять участие в Большой Игре, – доверительно сообщил он, пожимая мне руку. – Думаю, вы не будете разочарованы.

– А где остальные игроки? – поинтересовался я.

– А другие игроки еще не пожаловали. Вы первый. Но не извольте сомневаться – сегодня будет с кем поиграть. Как минимум трое соперников, – радушно улыбнулся мужчина. – Позвольте представиться – Рихард Герон. Можно просто тьер Герон. Я хозяин клуба, в котором вы имеете честь пребывать.

Я внимательно посмотрел на владельца «Серебряного звона» и кивнул, принимая к сведению его слова. В лицо, конечно, я Рихарда и раньше знал, но накоротке знаком с ним не был. Так что надо держать себя в руках, а то выпрут еще, не дав поиграть. Ладно, Герон так Герон. Хотя в иных кругах его обычно кличут Крабом. Поговаривают, за то, что он предпочитает избавляться от трупов недоброжелателей, скармливая их крабам, водящимся в порту под пирсами в великом множестве. Серьезный человек. И неглупый. Дурак не смог бы объединить большую часть разрозненных преступных шаек в целое сообщество воров, убийц и грабителей, обозвав свою организацию Ночной гильдией, по примеру аквитанских друзей. Да и открытие приличного игорного клуба для отмывания грязных денежек тоже свидетельствует о недюжинном уме.

Довольно потирающий лапки бес развеселился: «Да пусть будет хоть десять соперников! Домой без портков отправятся!»

«А тебе точно не слабо выиграть?» – подначил я беса, дабы направить его пыл в нужное русло. Хозяину же «Серебряного звона» сказал:

– Ну вот и отлично, я как раз надеялся найти себе достойных соперников.

– Лен, «Темной лозы» нашему гостю! – скомандовал владелец клуба подчиненным, вкатившим в малую залу столик, заставленный бутылями с выпивкой. И пояснил мне: – Чтобы вам не было в тягость ожидание остальных гостей.

Бокал я взял, не отказываться же от дармовой выпивки. Но вино только пригубил. Слишком уж все хорошо выглядит, поневоле всякие глупости в голову лезут. Может, конечно, Герон просто умеет достойно держать удар, но вряд ли. Чтобы столь радушно относиться к обставившему его заведение человеку, он должен быть как минимум святым подвижником… А про него иное говорят. Да и без разговоров понятно, что главой Ночной гильдии может быть только самый сильный и жестокий хищник из этой преступной стаи. С него станется с улыбочкой на лице ядом напоить…

Дабы не мешать владельцу клуба, занятому последними приготовлениями к игре, я отошел к ближайшему окну слева от стола. Отодвинув тяжелую штору, выглянул на улицу и принялся рассматривать экипажи, подъезжающие к парадному входу. Через прозрачное стекло хорошо все видно. Жаль только на гостях игорного дома не написано, зачем они прибыли – поразвлечься в нижнем зале или составить мне компанию за зеленым столом.

– Да вы присаживайтесь, тьер Стайни, – предложил Герон, отвлекшись на мгновение от своих забот. – У вас же есть редкая возможность выбрать любое место за столом.

– Ага, хорошо, – кивнул я, сделав заинтересованное лицо, будто мне не все равно, где сидеть.

Ожидание оказалось очень недолгим, а игроки – на редкость пунктуальными. Как и предрекала Кэйли, к девяти часам прибыли все, кто пожелал принять участие в Большой Игре. За четверть часа до срока пришел я, а в пятиминутный промежуток, остающийся до начала, заявились все остальные. Да какие персоны… Никогда бы не подумал, что доведется вращаться в таком обществе.

Правда, узнал я только тьера Фосса, нашего богача и почетного горожанина, так как доводилось видеть его раньше, и первую красотку Кельма – леди Мэджери ди Орлар, баронессу Кантор. Но и этого достаточно, чтобы произвести впечатление на моих друзей. Кто из них может похвастать, что ему доводилось сидеть за одним столом с такими персонами?

Воспользовавшись возможностью, я принялся разглядывать благородную леди, раз уж удалось так близко подобраться к объекту влюбленности абсолютного большинства кельмских парней. Сам не раз засматривался на нее со стороны, когда она появлялась в городе. Очень уж красива.

Тем более что настроение соответствовало. Смесь зелья тьера Эльдара с бесовской выпивкой привела меня в такое умиротворенно-благодушное состояние, что хотелось обнять весь мир. А не только отдельных его представителей в лице молоденьких красоток. Просто не жизнь вокруг, а сказка…

Видимо, из-за этого, глядя на баронессу, я видел лишь ее потрясающую красоту. И даже не вспоминал обо всех тех глупостях, что про нее болтают. Конечно, очень уж неожиданно умерли и старый барон, сэр Логен, и его сын-наследник… Практически сразу после того, как к ним переехала леди Мэджери, попросившая убежища под кровом дядиного дома. Причем никто не сомневался, что смерть мужчин была насильственной. Латик Бору из седьмого десятка, ездивший с дознавателями на место преступления, по всему городу растрепал, что барона и его сына прямо-таки распотрошили каким-то кухонным ножом. Умышленное убийство, и ничего тут не изменишь. Все тут же подумали, что это милая племянница покрошила в капусту родню, чтобы завладеть имуществом покойных. Ее даже в столицу увезли на особое дознание, с магами-менталистами. А обратно она вернулась не просто оправданная, а с титулом баронессы… Императорским указом было закреплено ее право на этот благородный титул. А дальние родственники сэра Логена мужеского пола, один из которых и должен был стать новым бароном, оказались у разбитого корыта…

Тогда леди Мэджери и стала не только самой красивой, но и самой загадочной личностью Кельма. Тем более что и дальше вела она себя необычно. Кавалеров из благородных, от которых отбою не было, не подпускала к себе на арбалетный выстрел и серьезных предложений не принимала. Словно и не желала выходить замуж. Но при этом затворницей она не была – подруги у нее имелись. Что порождало совсем уж гнусные слухи… Но скорее всего это оттого, что в городе ее видели нечасто. Она все больше в столице пропадает, лишь лето проводит в Кельме, у моря. И тогда мы имеем счастье ее лицезреть.

Но полюбоваться на стильную красотку в белоснежном шелковом платье с подолом-колоколом не вышло: в этот момент в поле моего зрения оказалась спутница леди Мэджери – довольно высокая, очень стройная и длинноногая девица. И вырядившаяся в мужскую одежду! В черную! Как какая-то адептка Темного! Да при оружии! На набранном из широких серебрёных колец поясе крепится короткая рапира с двойной витой гардой и узкий длинный кинжал. А ножны клинков красиво отделаны черным деревом и серебром в масть одежде, которая заслуживает особого внимания, ибо у нас такая столичная мода пока не прижилась. К сожалению… Младшая дочь первого советника градоначальника как-то посмела выйти на люди в чем-то подобном, так в тот же вечер была выловлена и нещадно выпорота отцом, а на следующий день отправлена в пансион для благородных девиц при монастыре Святой Эльке. Впрочем, глупышке Анне было тогда всего четырнадцать, а эта леди – определенно не девочка-подросток. Должно быть, соображает, что делает, демонстрируя всем прелести своей фигурки.