Группа начинающих медиумов смеется, а Изабель гладит меня по голове. Улыбка Херре работает, так что стоит подумать, как применить это оружие против Смюлдерса.

На совместный больничный ланч пациентов и сотрудников подают булочки с сыром. Проходя мимо доктора-неумейки, я бросаю ему:

— Как дела, док?

И тут же вспоминаю, что в последний раз, когда я задал ему этот вопрос, мы тоже встретились с ним здесь. Это было полгода назад, перед тем как Хаким потерял связь с реальностью.

— Привет, Бен. Иди сюда, у меня для тебя хорошие новости.

За прошедшие полгода я проникся симпатией к доктору-неумейке. Его кажущееся порой безразличие и занудство на самом деле компоненты его врачебного арсенала.

— Я вчера посовещался с коллегами, и мы решили, что пора приступить к новому этапу твоего лечения. Мы собираемся предпринять кое-какие шаги, необходимые для обустройства твоей жизни вне клиники.

Заковыристый врачебный жаргон уже давно не режет мне слух. Вот уже больше полугода я мечтал услышать эти слова. Мечта начинает сбываться.

— Только не обольщайся, не все так просто. Прежде всего необходимо подумать о том, кто будет тебя наблюдать. Поговорить о системе социальной поддержки. Я планирую связаться с твоими родителями, и мы подыщем тебе работу. Но начало положено — мы вступаем на новый этап. Поздравляю!

Я пожимаю руку доктору-неумейке и от души благодарю. Меня испугало лишь одно из перечисленных звеньев плана — мои родители. Я об этом не думал. Что надо будет с ними связываться. И все же положительная новость перевешивает. Родители — это лишь небольшое препятствие. Достигнув столь многого, справлюсь и с этим.

Есть что-то невообразимо комичное в том, как психиатрические пациенты играют в мини-футбол. Набери команду психопатов и аутистов, дай им футбольный мяч, определи противника и получишь гарантированный телевизионный хит. Рейнаут Урлеманс[50]может обратиться ко мне за подробной консультацией по составу команд.

Мы смотрим прямую трансляцию матча между командами «Защитники Радуги» и «Один метр пива, пожалуйста». Последнее название придумано Франком и его командой, в которой также играют Херре и Гровер. За нее я и болею. Вообще-то «команда» — это громко сказано. Мяч облепили две горстки игроков обеих команд минус два вратаря, прислонившихся к воротам. Они играют по системе 1-1-1-1-1-1 или что-то в этом роде, надо позвонить кому-нибудь и уточнить. Как только мяч оказывается у игрока, он, в зависимости от степени расстройства его личности, либо принимается со всей силой лупить по мячу куда попало, либо заносчиво отбегает в сторону, чтобы оттуда (попытаться) продемонстрировать разные трюки. Выкрикиваемые ругательства добавляют последнюю краску в этот спектакль.

Я сижу на скамье запасных, поскольку там оказалось свободное место и я больше ни во что не хотел играть. На всякий случай я надел спортивный костюм, но надеюсь, что он не пригодится. Мы выигрываем со счетом 1–0 благодаря Херре, который штрафным ударом через голову Гровера забивает мяч в ворота соперника. Гровер, у которого кровь течет носом, страшно зол на Херре, но, узнав, что он герой дня и его нос помог забить гол, тут же забывает обиду.

Следующее спортивное мероприятие — водный волейбол. «Радуге», одной из немногих психушек, посчастливилось иметь крытый бассейн. Ничего не подозревающий налогоплательщик бьется сейчас в припадке истерики, и, наверное, справедливо. Пусть утешится тем, что в нашем бассейне нет горок, волн, а регулятор температуры в джакузи постоянно ломается. Поскольку все верят моим словам о том, что плавать я не умею, мне вовсе необязательно снимать свой тренировочный костюм.

Впрочем, уметь плавать тоже необязательно — глубина бассейна не превышает полутора метров. Наша команда уже барахтается в воде, а я добровольно вызываюсь подавать мяч. Позже это оказывается самой трудной задачей на всем игровом поле. Каждый псих, получающий шанс ударить по мячу, делает это с неистовой силой и не целясь. Так что к перерыву я чувствую себя вконец обессиленным, намотав такое количество кругов вокруг бассейна.

Уже почти три часа, и у меня нет желания заявляться к Смюлдерсу вспотевшим и раскрасневшимся. Я прошу отвести меня в мою комнату. Захлопнув за собой дверь, я поворачиваюсь и застываю на месте. Я смотрю на свою муравьиную колонию и замечаю большую трещину по середине террариума. Судя по всему, совсем свежую, поскольку из трещины до сих пор струйкой на пол сыплется песок.

— На помощь!

Я только зря надрываю горло. Никто меня не слышит, да и чем они могут помочь? По образовавшейся на полу песочной горке судорожно снуют муравьи. Они охвачены такой же паникой, как и я?

Я поднимаю крышку террариума, падаю на колени и принимаюсь засыпать песок с муравьями обратно. Между тем песок продолжает утекать. Черт побери, я вычерпываю воду из дырявой лодки! Сначала надо заделать дырку! Я оглядываюсь кругом в поисках чего-нибудь подходящего: кусочка стекла или картона, чтобы устранить течь.

В конце концов на глаза попадается клейкая лента. Возле террариума валяется инструкция по использованию моего «AntRex Deluxe». Я приклеиваю ее скотчем на трещину. И несколько раз обматываю ленту вокруг коробки с муравьями. Песок и муравьев, которые еще находятся в поле моего зрения, я забрасываю обратно в террариум. После чего в изнеможении валюсь на кровать.

Тут же вспоминаю о свидании со Смюлдерсом. Бегу в душ. И только в душе до меня доходит, что я собрал далеко не всех муравьев. Несколько из них, как пить дать, сейчас разгуливают в отрыве от своей группы. По моей комнате. Вдали от своей королевы. Отрезанные от целостного организма, одни в чужом мире.

В приемной меня встречает тот же охранник, который передал мне утром записку от Смюлдерса.

— Молодец, ты как раз вовремя. Следуй за мной.

Служебный отсек пустует — все на спортивных мероприятиях. Даже секретарши Смюлдерса нет. Охранник трижды стучится в кабинет.

— Да, входите. Ага, молодой господин Крёйзе. Проходи, садись, — обращается Смюлдерс ко мне.

А потом говорит охраннику:

— Мы ненадолго. Так что если ты подождешь в приемной, то через десять минут сможешь отвести его обратно.

Я нервничаю. Не могу собраться с мыслями. Не могу успокоиться. Сгрызаю в кровь ноготь мизинца. Кладу мизинец в рот, отсасываю кровь и стараюсь вспомнить слова Херре. Смюлдерс сильнее в этой игре и выйдет из нее победителем. Мне это на руку. Ведь мой успех предопределен его победой.

— Хорошо. Ты наверняка знаешь, о чем мы должны сегодня побеседовать? — Смюлдерс шагает к своему глобусу со спиртными напитками, где в прошлый раз закончился наш разговор. Только не выпендривайся, убеждаю я сам себя.