Опасность окружения, нависшую над Юго-Западным фронтом, в Генеральном штабе видели и неоднократно, еще до начала сражения под Киевом, предлагали принять меры по отводу войск на левый берег Днепра. Маршал Советского Союза Г.К. Жуков в своих воспоминаниях, коснувшись его доклада 29 июля И.В. Сталину о стратегической обстановке на фронтах, в частности, писал: «Юго-Западный фронт необходимо целиком отвести за Днепр…

– А как же Киев? – спросил И.В. Сталин.

Я понимал, что означали два слова: «Сдать Киев» для всех советских людей и для И.В. Сталина. Но я не мог поддаваться чувствам, а, как человек военный, обязан был предложить единственно возможное, на мой взгляд, решение в сложившейся обстановке.

– Киев придется оставить, – ответил я. – На западном направлении нужно немедля организовать контрудар…

– Какие еще там контрудары, что за чепуха? – вспылил И.В. Сталин. – Как вы могли додуматься сдать врагу Киев?»

Еще откровеннее написал о том же Маршал Советского Союза А.М. Василевский: «При одном упоминании о жестокой необходимости оставить Киев Сталин выходил из себя и на мгновение терял самообладание. Нам же, видимо, не хватало необходимой твердости, чтобы выдержать эти вспышки неудержимого гнева и должного понимания всей степени нашей ответственности за неминуемую катастрофу на Юго-Западном фронте».

Нынешним поклонникам Сталина не следует забывать о его поступках и деяниях, имевших тяжелейшие последствия для армии и страны, причисляя его к выдающимся полководцам. Личность Сталина до сих пор привлекает внимание исследователей и простых людей, наделяющих его как положительными, так и отрицательными качествами.

Об отношении Сталина к представителям Ставки Верховного главнокомандования Г.К. Жукову и А.М. Василевскому и к командующим фронтами, а также о том, насколько он был сведущ в военных вопросах, особенно в первые годы войны, известно из их воспоминаний. Вот что рассказали военачальники и соратники, проработавшие с ним рядом всю войну, о Сталине-полководце:

Г.К. Жуков писал: «Конечно, в начале войны, до Сталинградской битвы, у Верховного были ошибки, которые бывают, как известно, у каждого. Он их глубоко продумал и стремился извлечь из них опыт…»

«Меня часто спрашивают, действительно ли И.В. Сталин являлся выдающимся военным мыслителем и знатоком оперативно-стратегических вопросов? Могу твердо сказать, что И.В. Сталин владел основными принципами организации фронтовых операций… хорошо разбирался в больших стратегических вопросах». «Стратегия была близка его привычной сфере – политике, и чем очевиднее взаимодействовали вопросы стратегии с политическими, тем увереннее он себя чувствовал».

«Лично И.В. Сталину приписывали ряд принципиальных разработок основ военной науки, в том числе о методах артиллерийского наступления… о рассечении окруженных группировок противника и уничтожении их по частям. Это не так. Все эти важнейшие вопросы – результат, добытый войсками в боях, они являются плодами глубоких размышлений и обобщения опыта большого количества руководящих военачальников и командного состава войск».

«Ум и талант позволили Сталину в ходе войны овладеть оперативным искусством».

А.М. Василевский вспоминал: «В начале войны у Сталина были просчеты, причем серьезные. Тогда он был неоправданно самоуверен, самонадеян, переоценивал свои силы и знания, был склонен вести боевые действия прямолинейно. Он мало использовал Генеральный штаб, недостаточно использовал знания штабных работников».

«Я видел Сталина в разных видах и могу сказать, что знаю его вдоль и поперек. Я натерпелся от него, как никто. Бывал он со мной и с другими груб, непозволительно, нестерпимо груб и несправедлив».

«Сталин сознавал свои просчеты и делал для себя выводы. Постепенно становилось заметно, что он все глубже мыслит категориями современной войны…»

Из воспоминаний Маршала Советского Союза И.С. Конева: «Иногда встречи со Сталиным были очень напряженными. Дело доходило до резких вспышек с его стороны. Он выслушивал наши доклады с откровенным недовольством и раздражением, особенно если они не соответствовали его предварительным представлениям».

«Ко второй половине войны Сталин убедился в том, что Генеральный штаб – это его основной орган управления… При планировании операций Сталин стал серьезно считаться с предложениями командующих фронтами. Раньше, бывало, навязывал нам свои решения, на каком именно участке наступать… На последнем этапе войны он показал себя человеком, внешне весьма компетентным в вопросах оперативного искусства, и все же в этой сфере его знания оставались поверхностны, в них не было подлинной глубины».

Главный маршал артиллерии Н.Н. Воронов: «С течением времени меня начали коробить постоянная подозрительность и неуемное упрямство Сталина. Все это пагубно сказывалось на моей работе, не говоря о сверхусилиях подчиненных».

А.И. Микоян (с 1942 г. член Государственного комитета обороны): «В мае 1942 г. я присутствовал при телефонном звонке… Член ВС юго-западного направления Н.С. Хрущев просил разрешения прекратить наступление на Харьков, так как возникла угроза окружения наших войск. Сталин велел Маленкову: «Передай ему, что приказы не обсуждаются, а выполняются. И повесь трубку». Я был поражен: человек звонит из самого пекла, и такое пренебрежительно-барское отношение со стороны лица, несущего столь высокую ответственность».

Я не имею намерения нарисовать портрет этой сложной личности. Его организаторская деятельность, огромный авторитет в армии и в стране, безусловно, сыграли важную роль в войне. К счастью, в тяжелую для нашей страны годину рядом с ним оказались военачальники, принявшие на себя ответственность за судьбу страны, которых он сумел оценить, поверить им и, опираясь на их полководческий талант, вместе с ними привести нашу страну к победе над фашизмом.

В общественном сознании, опирающемся на историческую память народа и русскую социокультурную общность, выдающимися полководцами всегда считали тех, кто благодаря своему предвидению и военному искусству, вопреки роковым обстоятельствам, способен принимать и воплощать в жизнь беспримерные и дерзостные решения, кто ради спасения армии и державы перешел через Альпы, отдал неприятелю сожженную Москву, защитил ее зимой 1941 года, отстоял Сталинград, победил на Курской дуге, взял Берлин, освободил Европу от фашизма.

Соединение с основными силами 40-й армии не изменило характер боев, которые вели десантники Родимцева. В результате гибели Юго-Западного фронта, Красная армия была вынуждена отступить далеко на восток. Они шли теперь уже по курской земле, от одного рубежа к другому в направлении города Тима. Двадцать суток непрерывного отступления, триста километров тягостного пути в лютую непогоду.

Немецкие дивизии преследовали корпус по пятам, пытаясь втянуть в бой и уничтожить, используя свое превосходство в количестве войск и техники. Днем десантникам приходилось держать оборону, а ночью совершать марш на восток. Отец вспоминал: «Не менее десятка раз “клещи” противника вытягивались, чтобы обхватить нас. Но корпус успевал выскользнуть… Затем повторялась та же картина: днем бой – ночью отход».