— Как тебе лорд Габен? — рядом со мной оказалась мама, — он… темпераментный.

Я сквасилась.

— Вспыльчивый, грубый и жестокий, — поджала губы, — ты организовала мне ещё одного врага, мама.

Она с сомнением оглядела меня.

— Разве? — непримиримое удивление, — ты чересчур драматична. Эльдонцы все такие.

Она махнула на меня рукой, а после оставила одну, чтобы вновь вернуться к ядовитой любезности с гостями её бала в мою честь.

В тот же вечер мне принесли уже вскрытое письмо Оскара. Очевидно, мама не желала нашего сговора с целью её свержения и обмана, потому и повела себя крайне грубо и не тактично. Однако это неприятное чувство уже было знакомо мне — письма, адресованные мне и от меня, просматривались сперва его Величеством, а затем и сидящим рядом Осом. Я была под контролем при любом раскладе, разницей лишь было то, что принц этого не отрицал и поступал мягче, чем мама. Наверное, именно этот факт и успокаивал меня — я привыкла к подавлению.

В письме было всего несколько слов: «Пятнадцатое октября. Я соскучился.», однако даже его немногословность грела душу сильнее яркого солнечного света, потому как сегодня было уже десятое октября.

Пять дней, и его высочество будет стоять рядом и улыбаться лишь мне, касаться лишь меня и говорить что-то неизменно милое — только для меня. про приближающееся бракосочетание я даже думать и переживать боялась — мне казалось это несбыточным и невероятным, чем-то сродни мечты.

В ответ на его краткость, я наоборот распылилась на несколько листов, высказывая собственные чувства, рассказывая о том, как прошло время без него, и что я при этом чувствовала. Я не знала, пропустит ли моё письмо мама и её стража, однако мне стало легче от того, что я писала ему, а это в какой-то мере было хорошим знаком. Потому я сожгла бумаги в пламени свечи, взяла из бюро новый лист бумаги и написала ответ подстать самому принцу: «Жду. Скучаю в ответ. Люблю.».

Как только я опустила перо в чернильницу, в комнату вошла дуэнья, оглядела придирчивым взглядом меня и внимательным — моё письмо с сохнущими чернилами. Подходить ближе и подглядывать она не стала, очевидно не сходя с ума так, как делала это мама.

— Вам стоит отправить его завтра с утра, — она сдержанно поджала губы, — сразу после завтрака. Сейчас идти в голубятню слишком темно и опасно.

Я взглянула в окно справа и недовольно сощурилась — бал находился в самом разгаре, благодаря этому идти куда-либо можно было под светом из окон и даже без сопровождения. К слову, нужное для отправки место в дворце было в этом крыле, на самом верху соседней башни — я даже могла увидеть его из собственного окна, если сесть на подоконник и посмотреть наверх.

— Письмо могу отправить я, — наконец, раскрыла собственные помыслы она, — забота о вас — моя первоочередная задача, принцесса.

Я даже почувствовала себя лелеемой узницей от её слов. Особенно от последней фразы.

— Как скажете, — я взяла лист, радостно махнула им в воздухе, затем аккуратно сложила пополам и сунула в конверт.

А после… подумала и вынула лист из конверта, чтобы протянуть его женщине — я не хотела ломать мою восковую печать. Как и не желала, чтобы это сделал кто-то другой.

Женщина не стала скрывать свои действия, а потому мазнула взглядом по одной-единственной строчке и кивнула мне, отдав обратно. После чего нагло развернулась, но была остановлена мной:

— Вы обещали мне отнести письмо, — пальцы сунули лист в конверт.

Она остановилась, сверкнула на меня глазами и сжала зубы, поведя себя совсем не как благопристойная леди.

— Я уже справилась со своими обязанностями, — холодно процедила она.

В то время как я капнула воском и поставила оттиск. Секундное замешательство с остыванием печати, и я протягиваю письмо ей.

— Вы не сдержите своё слово? — я была спокойна и строга.

Это не было наглостью и не выходило за рамки приличий, однако я должна была сделать что-то подобное. Она сама называла меня принцессой, но поступала противореча самой себе. Я обязана была показать свой статус.

— Как пожелает ваше высочество, — почти выплюнула она и приняла от меня конверт.

Затем вышла, прикрыла дверь максимально громко по дозволению этикета, и закрыла её на ключ. Решила отомстить. Вот только мне не было дела до закрытой двери — так было даже спокойнее находиться в чужом для меня месте.

Однако это стало моей ошибкой, о чём я узнала несколько позже, чем хотелось бы.

Всё произошло, когда я уже почти выходила из туалетной комнаты, долго до этого провозившись с корсетом и платьем. Дверь была заперта, и, как бы я не стучала, никто её открывать не спешил, а значит служанок рядом не было. Из этого вытекла серьёзная проблема со шнуровкой и верхним платьем. Я промучалась с ними больше часа и смогла приготовиться ко сну только поздно ночью. К слову, это же стало и плюсом, потому как лорд Габен, к которому я успела воспылать всеми возможными отрицательными чувствами, лежал на моей ещё не расправленной кровати и… спал.

Сперва я опешила, замерев на месте, а затем подумала и пришла к неутешительному выводу — меня собирались «опорочить» самым наглым и беспринципным из всех возможных способов. Вот только он должен был понять, что я была в близких отношениях с мужчиной и помимо того, что уже имела за плечами статус порченной невесты, так ещё и знала, как именно поступать в подобной ситуации.

Первым моим шагом стал осмотр двери гардеробной, уборной и туалетной комнаты в поисках замка. К счастью в последней он был.

Второй шаг — длинная увесистая софа передвигается к двери, открывающейся как раз внутрь.

Третий — я вновь надеваю корсета, только уже с крючками на груди, а после максимально подходящее для бега платья.

И, наконец, четвертый — я замерила расстояние между предполагаемым местом подъёма лорда и тем местом, куда я пролила мыльный раствор, чтобы предотвратить противоправные действия в мой адрес. Ручеёк мыла протекал до комнаты, окна и моей двери, за которой я планировала спрятаться. Если на мои крики никто не отреагирует, то на грохот падения сбежится половина дворца!

Итог: ключ в замке, софа держит дверь, мужчина спит, я стою запертая и максимально опрятная, дабы не распространить слухи в ещё большем количестве, чем они будут.

Начало представления.

— О господи! Что вы здесь делаете?! — очень громкий крик, разбудивший лорда и, надеюсь, кого-нибудь за дверью, — уходите! Что вам нужно?! На помощь! Кто-нибудь!

Всё это я делала у замочной скважины, любуясь обескураженным сонным видом аристократичного наглеца, решившего, что ему все можно. Сперва он сел на кровати, затем встал, промахнувшись мимо моего коварного плана, а вот потом… ступил на «скользкую дорожку». Причём, во всех смыслах, потому как он планировал бежать именно в мою сторону.