вздох вызвал чувство удовлетворения.

Она застыла над ним, сжимая между костяшек пальцев ключи, готовая в любой момент и навсегда испортить ему удовольствие от просмотра 3D-фильмов.

Лежавший на асфальте Энто Келлехер раскинул руки:

— Я сдаюсь! Я сдаюсь!

Бриджит медленно выдохнула воздух, который, как она только что осознала, все время сдерживала.

— Господи, Энто. Какого черта ты ждал, когда подкрадывался к одинокой женщине на автостоянке?

— Я не подкрадывался. Я увидел, что ты вышла, и подбежал, пока ты не уехала. Ты не отвечала на мои звонки.

— Ага. Потому что ты обманом заманил меня на встречу, где мне вручили повестку в суд!

— Клянусь, я не знал! Понимаю, как это выглядело, но, честно, я тут ни при чем.

— Ну да, конечно. Я более чем уверена, что мой адвокат посоветовала бы не беседовать с теми, кто в настоящее время подают на меня в суд.

— Тогда у меня хорошие новости: не я подаю на тебя в суд. Я уволился из детективного агентства братьев Келлехеров. Навсегда!

Теперь, когда ее сердцебиение перестало выстукивать высокоскоростной техно-ритм, она смогла его получше рассмотреть. Нижняя губа Энто была рассечена с левой стороны, а вокруг правого глаза чернел живописный синяк.

— Что, черт возьми, случилось?

— Я только что вернулся с семейного собрания. Скажем так: братья не пришли в восторг от моего решения уйти из компании. Семейное Рождество в этом году будет тем еще весельем. Слушай, если я пообещаю не делать ничего столь же агрессивного, как повторение твоего имени, мне будет позволено встать?

Бриджит кивнула, и Энто поднялся на ноги.

— Дай-ка гляну.

Она мягко дотронулась до его лица, затем повернула его так, чтобы на него упал свет.

— Господи, они тебя не жалели!

— Видела бы ты, что стало с другим парнем!

— Успел дать как следует сдачи?

— На самом деле нет. Тот единственный удар, который я нанес, возможно, еще и поправил уродливую рожу Винни. Что-то испортить там очень сложно.

Бриджит никогда не считала себя поклонницей бород, но трогать мягкую бороду Энто оказалось очень приятно. Бриджит подумала, не пользуется ли он каким-нибудь кондиционером для волос.

Она быстро отдернула руки:

— Тебе нужно приложить что-нибудь к губе.

— Что ты имеешь в виду? — спросил он с огоньком в глазах.

— Веди себя прилично. Я знаю еще три приема, которых ты пока не видел.

— Уверен, все твои движения производят впечатление.

— Заткнись и заходи.

Она направилась обратно в офис, и Энто последовал за ней.

Глава двадцать первая

Прижав телефон к плечу, Бриджит рылась в сумке. У нее определенно были где-то салфетки. Похоже, она опять заболела простудой, что случалось практически каждое Рождество.

— Итак, — продолжила Нора Стокс, — я провела беседу с Шивон Доэрти, адвокатом Харрисона.

— Ясно, — ответила Бриджит, — ну и как все прошло?

— Ожидаемо. Пожалуй, лучше не выразить.

— А если выразить чуть менее хорошо?

— Она хочет всё. Она считает, что у них непробиваемая позиция и, если дело дойдет до суда, они выиграют.

Салфеток в сумке не оказалось, зато Бриджит обнаружила две рождественские открытки, которые носила с собой уже целую неделю, забывая наклеить марки и отправить.

— Ну и как — она права?

— Дело пока в процессе, и мы должны довести его до конца. Очень важно сохранять спокойствие.

— Черт…

— Что такое?

Бриджит бросила сумку на пол:

— Ты всегда говоришь как есть, Нора, но теперь вдруг принялась подслащивать. Это очень плохой знак. Насколько глубоко мы в жопе?

— В смысле, как обстоят дела? Отвратительней не бывает. Слушай, они сделали предложение. Ужасное предложение. Я не хочу, чтобы ты соглашалась на эту сделку, но по закону я обязана довести до тебя ее смысл.

— Окей.

— Они сказали, что заберут всю компанию — со всеми потрохами. Включая название и клиентскую базу. Всё.

— Харрисон хочет владеть детективным агентством? На кой черт оно ему понадобилось?

— Понятия не имею, но, судя по всему, он настроен серьезно. Может, решил, что раз он и так уже мудак, то почему бы не стать мудаком патентованным? Кроме того, вам запретят заниматься детективной деятельностью на ближайшие десять лет. И как вишенка на торте — восемьдесят тысяч морального ущерба.

— Господи!

— Говорю тебе, они просто пытаются тебя напугать.

— Им это удалось.

— Кстати, как продвигаются дела с поиском улик против этого подонка?

Бриджит откинула прядь волос с глаз. Скоро ей понадобится стрижка, если она вообще найдет на это время.

— Я поручила Филу вести наблюдение исключительно за Харрисоном, а сама в одиночку пытаюсь разгрести остальные дела, которые у нас пока что остались.

— Есть успехи?

— Нет. Последнее, что докладывал Фил, — ничего такого, о чем стоило бы сообщить.

— Понятно.

— Хм-м… — Бриджит заколебалась. Она знала, что ей придется об этом сказать, но немного побаивалась реакции. — Короче, не хочу, чтобы ты слишком остро это восприняла, но вчера поздно вечером ко мне подошел Энто Келлехер.

— Тот огромный волосатый ублюдок? Ну и как все прошло?

— Ну, я вроде как ударила его ногой.

— Господи, ты сумасшедшая сука! Кажется, я начинаю в тебя влюбляться.

— Прекрати! Он застал меня врасплох, и я…

— Надрала ему задницу!

— Вовсе нет! Он пришел извиняться. Сказал, что понятия не имел, что его брат выкинет такой фортель на встрече. В общем, он покинул семейную компанию. Фактически они буквально подрались. У него был синяк под глазом и все такое.

— О-о-о, как интересно!

— Я говорю тебе только потому, что он не согласен с тем, что происходит. И хочет нам помочь.

— Он хочет помочь тебе.

— Ты не могла бы уже остановиться? Я рассказываю тебе как своему адвокату.

— И как твой адвокат я советую тебе оседлать этого дикого мустанга и ускакать на нем в закат.

— Серьезно, Нора, прекрати! Ты ведешь себя непрофессионально.

— И это говоришь ты! Чье детективное агентство швыряет людей с балконов. Я бы не стала на твоем месте бросать камни. Ну и где это все произошло?

— На автостоянке за офисом. — Нора издала непристойный смешок так громко, что Бриджит пришлось на секунду отвести телефон от уха. — Все было совсем не так. Мы вернулись с ним в офис.

— Неужели?

— Просто чтобы я могла приложить немного льда к его припухлости. — Бриджит тут же пожалела о своих словах. Ей пришлось перекрикивать вой автомобильного клаксона, в который превратился хохот Норы. — На его глазу. На! Его! Глазу!

— Ну да, — обрела, наконец, дар речи Нора. — Ты сбила его с ног, а потом исполнила роль Флоренс Найтингейл[48], исцеляющей раны.

— Я раньше работала медсестрой, ты же знаешь.

— О да! У тебя осталась