Учитывая ваш опыт, помогите нам разобраться, как такое могло случиться.

— Ну, способы есть. Может, кто-то путешествовал с паспортом этого человека. Или, может, он действительно был на пароме, но потом взял и вернулся? В смысле, вдруг следует поискать документы о том, что он прибыл на другом пароме? Или же добрался до Белфаста, а потом доехал оттуда. Мы не отвечаем за безопасность границ, знаете ли, хотя, видит бог, после этого Брексита…

— Да, — перебил Уилсон, — но возможно ли, чисто теоретически, что какой-нибудь сотрудник компании добавил его в манифест?

Все подбородки Мартина одновременно дрогнули, когда он решительно покачал головой.

— Абсолютно исключено. Вообще-то это повод для увольнения.

— Вообще-то это повод для обвинения в мошенничестве. Но если бы кто-то захотел, чтобы люди подумали, будто мистер Зайас покинул страну, он мог сделать именно так, верно?

— Наверное, но… если этот человек указан в манифесте, значит, он поднимался на паром или, по крайней мере, поднимался кто-то с его паспортом.

Уилсон понизил голос:

— Послушайте, Донал… Извините, я могу называть вас Доналом?

Мартин кивнул.

— Донал, нас не волнует, кто именно мог вписать или не вписать имя, окей? Мы хотим только выяснить, кто попросил это сделать. Вот с тем человеком мы бы действительно хотели поболтать. Вы понимаете, о чем я?

— Да говорю вам, я понятия не имею, как сюда попало это имя.

Мартин наклонился вперед и для убедительности постучал пухлым пальцем по листу бумаги. Уилсон мог поклясться, что в этот раз в стоне кресла прорезался треск, будто оно уже было не в силах все это выносить.

— Ладно, — сказал Уилсон, — я понял. Просто хотел, чтобы вы оказали мне услугу, Донал. Подумайте об этом хорошенько и не спеша. Вы… — Уилсон осекся и перефразировал: — В смысле, тот сотрудник восемнадцать лет назад мог не понимать, что делает и почему, добавляя лишнее имя в манифест. Мы вполне могли бы посмотреть на это дело сквозь пальцы. Но теперь, когда расследуется убийство, все становится гораздо серьезней. Наказание за утаивание от следствия информации об убийстве — это…

Уилсон втянул воздух сквозь зубы и покачал головой, как бы говоря «Ну, вы сами понимаете», примерно как делают автомеханики, прежде чем бросить кому-нибудь на колени счет на крупную сумму.

— Послушайте, — ответил Мартин, — я ничем не могу вам помочь. Я не помню, что было восемнадцать лет назад. Если на этой бумажке написано, что он находился на корабле, значит, он находился на корабле. Если есть еще вопросы, обсуждайте их с юристами компании.

Уилсон сунул руку во внутренний карман и вынул одну из своих визитных карточек.

— Окей. Ну что ж… если вспомните еще что-нибудь — любую мелочь…

— У вас прекрасная семья, мистер Мартин.

Уилсон и Мартин одновременно повернулись к агенту Дав, удивленные этой странной непоследовательностью, ведь светская часть беседы закончилась примерно пять минут назад, а теперь уже подходила пора прощаться. Лицо агента Дав вновь осветилось широкой улыбкой. Она указала на фотографию на полке позади стола Мартина. На ней стоял сам Мартин с крошечной женой и тремя тучными детьми. Их совместный вид мог заставить владельца закусочной со шведским столом зарыдать при одном их появлении в дверях.

Мартин развернулся к фотографии, словно удивленный тем, что кому-то его семья могла показаться «прекрасной». Стул под ним издал немного другой, хотя и не менее болезненный визг.

— Ну… да. Конечно. В смысле спасибо. Фотографии уже пара лет. В этом году Джон поступает в университет, а Шэрон сдает на выпускной сертификат.

— В самом деле? Ух ты!

Уилсон был уверен, что Дав не знает, что такое выпускной сертификат[52], но это не помешало ей изобразить ужасно впечатленный вид.

— У вас же имеется еще и сестра, правда?

Мартин развернулся обратно, чтобы еще раз посмотреть на Дав. Теперь на его лице отразилось недоверие.

— А?.. Да, у меня… Откуда вы знаете?

Дав тут же отреагировала на вопрос:

— Она живет в Санривере, штат Орегон, не правда ли? Обалденно красивая часть мира. Вы там бывали? Слыхала, рыбалка в тех местах — умереть не встать!

Мартин непроизвольно приоткрыл рот, проведя большим языком по зубам.

— Нет, — ответил он. — Не бывал. Кэти навещает нас каждые несколько лет, но мы к ней еще не ездили.

— Понятно. Что ж, думаю, они с Питом ужасно увлечены ландшафтным дизайном и всем таким прочим. Она редактирует его книги — я видела на их сайте. Еще их сын Фиахра приезжает помогать по выходным. Настоящий семейный бизнес — такой, каким он и должен быть.

Мартин посмотрел на Уилсона. Уилсон молча пожал плечами. Он и сам не мог понять, к чему она ведет.

Улыбка не сходила с лица Дав. Она наклонилась и с помощью протеза вынула из сумки банку диетической колы.

— Не возражаете, если я попью перед тем, как мы уйдем? У меня ужасно пересохло во рту.

— Конечно.

Голос Мартина прозвучал так, словно с этой секунды своей жизни он уже не был уверен ни в чем. Теперь он смотрел только на металлическую руку. От нее невозможно было оторвать взгляд. Эта рука возбуждала самое низменное человеческое любопытство.

Агент Дав открыла колу, достала из пиджака соломинку и вставила ее в банку.

— Когда-то я знала одного парня. Он владел ландшафтным бизнесом — очень похожим на тот, какой у Кэти и Пола. И все у него шло отлично, пока однажды — БАЦ! — им не заинтересовалось Налоговое управление. — Дав сделала осторожный глоток через соломинку. — Полная аудиторская проверка. Извините, вы знаете, что такое американское Налоговое управление? О, наши налоговики в Штатах — абсолютно безжалостные сукины дети. — Дав произнесла это с улыбкой, затем сделала еще один глоток и медленно моргнула. — Его поймали на выполнении пары заказов за наличные и по-королевски отымели в жопу. Я имею в виду по-настоящему жестко. В итоге он заехал в тюрьму.

Мартин посмотрел на Уилсона широко раскрытыми глазами:

— Она что, меня запугивает?

— О небеса, конечно нет, — сказала Дав, ни на секунду не переставая улыбаться. — Просто болтаем, чтобы скоротать время. Его жену депортировали обратно в… не помню, откуда она была. Последнее, что я слышала, — их дочь стала уличной проституткой. Настоящий позор семьи. А ведь была таким милым ребенком!

Мартин встал:

— Я хочу, чтобы вы ушли.

— А я хочу, чтобы ты сел и рассказал нам всю правду, козел.

Тон Дав не изменился ни на йоту. Он остался таким же, каким был, когда она расспрашивала его о семье.

Мартин снова потер грудь:

— Ну все, с меня хватит. Звоните нашим адвокатам, если хотите…

— О, я не буду звонить