– Я счастлив, что моя внешность заслужила ваше одобрение, мисс Сент-Джон. – Николас, сверкнув белозубой ухмылкой, склонился к руке тети Шарлотты.

– Да еще и такой обаятельный! Прошу вас, зовите меня тетей Шарлоттой. Вы ведь скоро станете членом нашей семьи.

После того как подали шерри, беседа стала общей и, учитывая неловкость ситуации, достаточно непринужденной. Вскоре тетя Шарлотта принесла свои извинения и удалилась к себе, и только тогда разговор зашел о делах.

Николас протянул Дэвису несколько листков.

– Вот брачный договор, о котором шла речь… тем вечером. Полагаю, вы захотите посоветоваться со своими поверенными, но я решил передать его вам собственноручно.

– Благодарю вас, весьма предусмотрительно с вашей стороны, Сикум. – Дэвис взял бумаги у Николаса. – Пойду пока просмотрю документы. Думаю, вам есть о чем поговорить.

И Дэвис отправился в свой кабинет, почти уверенный, что бледность сестры и ее лихорадочно сверкающие глаза можно приписать предсвадебному волнению.

Он уже готов был признать несправедливость обвинений против графа Сикума. Похоже, этот Деррингтон и впрямь думает лишь о благе Дориан. И Дориан он, конечно, небезразличен. Иначе зачем бы ей соглашаться на такой спектакль?

Едва дверь гостиной закрылась за Дэвисом, Николас обернулся к Дориан. Боже, до чего же она бледная и… и грустная.

У Николаса защемило сердце. Ему хотелось, чтобы она пела и кружилась от радости. Ведь именно так ведут себя девушки, которым предложили руку и сердце, разве нет? Впрочем, он уже успел убедиться, что Дориан мало чем напоминала других девушек.

– Как вы себя чувствуете? Надеюсь, здоровы?

– Да, вполне, благодарю вас, – упорно глядя вниз, на свои сцепленные на коленях руки, отозвалась Дориан.

– Я, конечно, понимаю, что все произошло очень неожиданно… – Николас отошел к камину, остановился, устремив невидящий взгляд на язычки пламени. И снова повернулся к Дориан. – …Однако не вижу причин относиться к нашей помолвке с меньшим уважением, нежели к любому другому союзу между знатными родами..

– Да-да, вы правы… Союз. – Дориан медленно подняла голову. Ее потемневшие глаза были полны сомнений, между бровями пролегла тревожная морщинка. – Я много думала об этом с тех пор, как вернулась из Тьюк-Эбби. Помолвка – очень серьезный шаг.

Николас кивнул.

– И главное, что этот шаг касается не только нас двоих, – продолжал Николас речь, которую мысленно готовил на пути сюда. – Мы должны угодить очень многим. Прежде всего – вашему брату и моему дяде. Полагаю, с этим мы справились.

Дориан ответила не сразу.

– Да, Дэвис, похоже, удовлетворен, – не очень уверенно произнесла она наконец. – Вы ведь на это и рассчитывали, когда передавали ему брачный договор, верно?

– Верно, – согласился Николас. – Дядя Джордж тоже дал благословение на наш брак.

– Это очень мило с его стороны. – Она опять опустила глаза.

В комнате повисло молчание. Николас машинально вертел в кармане футляр с кольцом. Этот разговор оказался даже сложнее, чем он предполагал.

– Однако наша помолвка должна устроить и высший свет.

– Пожалуй, – все так же не глядя на него, отозвалась Дориан.

Это было выше сил Николаса. Он просто не мог больше видеть ее тоскливую позу. Опустившись рядом с Дориан на диван, Николас взял обе ее ладони в свои. Ее руки были холодны как лед.

– Я принес вам подарок… Символ любви и преданности. Я хочу скрепить им наш будущий союз. – Он вынул из кармана бархатный футляр и протянул Дориан.

Огонек свечи упал на поверхность крупного, овальной формы сапфира, отразился в его гранях, заиграл, рассыпавшись голубыми, фиолетовыми, пурпурными искрами. Двенадцать крохотных, безукоризненной формы жемчужин, каждая в золотом кружеве, обрамляли сапфир, подчеркивая матовым бело-розовым блеском благородство редкого камня.

– Первый граф Сикум вернулся с ним из крестового похода. И с тех пор это кольцо носили графини Сикум во всех поколениях.

Восхищенный вздох сорвался с губ Дориан, но кольцо так и осталось лежать на ладони Николаса.

– Оно вам не нравится? – Не дождавшись, чтобы Дориан взяла кольцо, Николас озадаченно нахмурился.

– Ничего прекраснее я не видела в своей жизни, милорд, – зачарованно глядя на кольцо, сказала Дориан. – Роскошное. Элегантное. Необычное. И благородное. О таком обручальном кольце можно только мечтать.

– Так позвольте мне надеть его. – Николас взял девушку за руку. – И высший свет получит доказательства нашей помолвки.

– Нет-нет, милорд! – Дориан резко отдернула руку. – Я не могу это принять.

Николас не поверил своим ушам. К чему она, черт побери, клонит?

– Милорд, я не сомневаюсь, что с вашей стороны это обдуманный шаг, – поспешно заговорила Дориан. – Но я никак не могу принять от вас такой подарок. Уверена, вы меня понимаете.

– Нет, не понимаю, – едва справляясь с душившим его гневом, протянул Николас. Она-то сама понимает, что говорит?!

– Я не хотела вас обидеть, милорд! – с жаром воскликнула Дориан. – Но мы ведь оба помним, что привело нас к этой помолвке.

– Вот как? Я, признаюсь, подзабыл. Может, освежите мою память? – рявкнул Николас.

Он был оскорблен до глубины души и не мог разобраться, откуда взялась эта обида. Но демонстрировать свои чувства Дориан в любом случае не собирался. Резко поднявшись с дивана, он принялся мерить шагами гостиную.

– Вы понимали, что я не могу допустить дуэли, – послушно начала перечислять Дориан. – И сделали мне предложение, зная, что помолвка – единственный способ утихомирить Дэвиса. Кроме того, мы оба хотим найти третий фрагмент партитуры Франца. Если в свете нас будут считать женихом и невестой, то мы сможем везде появляться вместе и нам не придется изобретать какие-то сложные ходы, чтобы оказаться на одном и том же приеме.

Дориан с такой силой сжимала кулаки, что суставы пальцев побелели, а ногти вонзились в ладони.

– Короче говоря, – закончила она, – помолвка, как вы верно заметили, успокоит Дэвиса и закроет рты сплетникам из высшего света.

Ее хладнокровное перечисление всех преимуществ помолвки разозлило Николаса даже сильнее, чем отказ принять кольцо.

– Ну а дальше что? Когда мы отыщем рукопись Шамьера – что тогда?

– Один из нас расторгнет помолвку.

– Расторгнет помолвку? – изумленно повторил Николас.

– Да. Я сама это сделаю. Мне трудно угодить – это всем известно. Ваша репутация не пострадает, и у Дэвиса не будет причин вызывать вас на дуэль.