Джесс наклонился и поцеловал ее в щеку. Это было непроизвольное и не таившее ничего личного движение, но Ли все равно почувствовала легкую дрожь возбуждения. «Просто нервы», — подумала она.

Джесс стоял рядом с отодвинутым стулом, обозревая место действия.

— Ли, дорогая, могу я вас побеспокоить, попросив пересесть со мной за другой столик? — Он пристально посмотрел на двух мужчин в костюмах, сидевших позади нее, один из которых по-прежнему разговаривал по сотовому телефону. — Терпеть не могу людей, настолько невоспитанных, чтобы громко разговаривать по мобильному в ресторане.

Его упрек не остался незамеченным нарушителем спокойствия, а Ли вскочила, едва не бросившись Джессу на шею:

— Этот парень меня довел.

Она поспешно собирала свои вещи, а Джесс уже махнул метрдотелю. Только когда их снова усадили — на сей раз за идеально расположенный столик на двоих в тихом дальнем уголке, — Ли позволила себе украдкой взглянуть на Джесса.

Он был в джинсах и блейзере, возможно, в том самом, что и в кабинете Генри, волосы взъерошены. Выглядел Джесс хорошо отмытым, но каким-то небрежно помятым, словно и не думал о своей внешности, и Ли со всей остротой осознала, сколько времени потратила на подготовку.

Давно уже она не уделяла столько внимания своему утреннему туалету. В последнее время Ли была так занята и столь мало спала, что сократила часовое наведение красоту до минимума: быстро ополоснуться под душем, подсушить феном волосы — лишь бы не влажные, мазок туши на ресницы, помады — на губы, и вперед. Но в это утро все было по-другому. Она поднялась без будильника, осторожно, чтобы не разбудить Рассела, и, словно на автопилоте, подвергла свое тело тщательным приготовлениям.

Она без конца гадала, что надеть на первую формальную встречу с Джессом. Сам он источал ауру неофициальности, это точно, но Ли хотелось показаться профессионалом. Отец не уставал напоминать, что авторы-мужчины старше ее по возрасту всегда будут видеть в ней сначала женщину, а потом редактора, и если у нее есть хоть малейший шанс завоевать их уважение, она должна приглушить свою женственность. Или хотя бы не выставлять ее. Ли всегда тщательно следовала этому предписанию, но сегодня — когда это важно как никогда — просто не в силах была надеть обычный черный брючный костюм. Или угольно-серый. Или темно-синий. И хлопчатобумажные трусы-бикини показались неподходящими; вместо них она натянула ярко-розовые танга и такого же цвета бюстгальтер, который мало что поддерживал и ничего не скрывал. «А почему бы и нет?» — подумала Ли. Они скорее красивые, чем сексуальные, и что плохого в небольших изменениях? Поверх белья Ли надела свое любимое платье с запахом от Дианы фон Ферстенберг, длиной до колена, с рукавами три четверти и глубоким вырезом; абстрактный рисунок ткани соединял в себе ярко-желтый, белый и черный цвета. Ли высушила волосы и, стоя босиком, накрасилась, потом надела плетеные босоножки на трехдюймовых каблуках вместо более практичных рабочих туфель на каблуках в полтора дюйма. Рассел сонно присвистнул, когда она целовала его в лоб на прощание, но едва Ли спустилась в подземку, как сразу начала волноваться, не слишком ли она разоделась, а к приходу в ресторан решила, что похожа на высокооплачиваемую сотрудницу службы сопровождения, а не на стильного, однако серьезного профессионала.

Так или иначе, но Джесс сказал, глядя ей прямо в лицо.

— Куда девался мой редактор — серая мышка? Надеюсь, вы не ради меня так расстарались?

Наблюдая, как он садится напротив, Ли горько пожалела о выборе наряда. Она была готова к сексистским замечаниям Джесса — Генри ее предупреждал — и, судя по его статусу литературной рок-звезды, не исключала, что поведет он себя как напыщенное ничтожество, но несмотря на это, оказалась не готова к такому откровенному оскорблению. Если она теперь же не расставит все точки над i, их рабочие отношения обречены. Может, Джесс и знаменитый писатель, но теперь он ее знаменитый писатель, и она должна быть твердо уверена, что он это понимает.

— Ради вас? — Ли устроила целое представление, оглядывая себя, и весело рассмеялась. — Джесс, как мило, что вы заметили, но вообще-то я потом иду на вечеринку. — Она помолчала, надеясь, что в ее словах прозвучало больше уверенности, чем она испытывала на самом деле. — А я могу сделать вывод, что вы так расстарались ради меня?

Он тут же пригладил волосы и спросил с долей застенчивости:

— Дерьмово выгляжу, да? Опоздал на поезд, а потом изменили все расписание. Какой-то кошмар.

— На поезд? Я думала, вы живете в городе.

— Да, но здесь не могу сосредоточиться, поэтому пишу в Хэмптоне.

— О, это…

Он перебил ее удрученным смешком:

— Чертовски оригинально, я знаю. Купил этот дом в ноябре прошлого года, как раз когда начало холодать. Вы не удивитесь, узнав, что я всегда выступал против Хэмптоне, но было совсем другое дело: унылая пора, уединенность — идеальное место, чтобы запереться в компании с компьютером. Много дней подряд я не видел ни одной живой души, а потом — раз! — в мае на секунду показалось солнце, и весь Верхний Ист-Сайд привалил скопом.

— Тогда почему вы остались? Там ад земной в июле, — сказала Ли.

— Из обычной лени.

— О, не надо. Ни на секунду этому не поверю.

— Поверьте. Я пустил там корни. Просто не могу заставить себя уехать. Кроме того, над моей городской квартирой идет ремонт, и шум стоит непереносимый.

Ли сочувственно помычала, принимая от официанта меню.

Джесс покачал головой и со вздохом откинулся на спинку стула.

— Как вы выдерживаете столько часов с одержимыми собой придурками вроде меня?

Она невольно засмеялась:

— Это входит в должностную инструкцию.

— Кстати, уверен, вам будет любопытно…

— Джесс, — мягко перебила она. — У нас впереди много времени для работы, и я думаю, неплохо, если мы просто познакомимся и оставим дискуссии но части редактуры на следующий раз.

Он уставился на нее.

— Вы серьезно?

— Вполне. Если вы не возражаете.

Он наклонил голову набок.

— Странная вы. Редактор, который не хочет обсуждать мою книгу. Так-так-так. О чем же вы хотите поговорить, Мисс Эйзнер?

Ли осталась довольна. Ее поездка с девушками на Кюрасао не слишком походила на празднование помолвки, но позволила ей продумать стратегию поведения с Джессом.

Она понимала, что должна сразу же и безоговорочно дать тон в отношениях с ним. Единственный способ сделать это — определить характер и содержание их бесед. Он приехал на этот ленч, ожидая, что новый редактор из нового издательства горит желанием услышать о его новой книге, и поэтому разыграла безразличие.

Покончив с горячим (стейк с салатом для него и жареный с травами окунь для нее), они переговорили обо всем кроме сочинительства. Ли узнала, что Джесс вырос в Сиэтле, но тот казался ему угнетающим, и с двадцати лет он работал в Юго-Восточной Азии, но и это было ему в тягость. Он рассказал, как поразился, когда «Разочарование» попало в списки бестселлеров и появилась возможность делать миллионы из того, что он считал не более чем путевым дневником, и каким сумасшедшим кажется мир вечеринок в Нью-Йорке, когда ты молод, успешен и внезапно невероятно разбогател. Прошло немногим больше часа, но Ли казалось, что их связывают отношения, необычные для обоих, — не романтические, разумеется, но в какой-то степени личные. Мимоходом и без малейшего интереса Джесс упомянул о жене.