– Того… Что значит, того? Умерли? – Я чуть не кричал.

– Да, вроде.

– И жена, и ребенок? Оба?

– Да, говорят…

– Как? Почему? Их что, убили?

– Нет, говорили вроде самоубийство.

– Самоубийство! – Что же это такое?! – Жена убила ребенка, а потом сама?..

– Выходит, так.

У меня мелко задрожали колени. Что она такое говорит! В голове не укладывалось. Я будто лишился дара речи и застыл на месте. Такой силы был удар. У меня была жена, был ребенок. И они умерли. Неудивительно, что я лишился памяти. Произошло бегство в забвение.

– Брат, кажется, где-то работал. Он сарариман, не знаете? – прохрипел я, не узнавая своего голоса.

– Да вроде работал.

Значит, сарариман…

– А в какой фирме?

– Вот чего не знаю, того не знаю.

– Да-да…

Наверное, все-таки сарариман.

– Знаете, я тут недавно слышала такой разговор, что страшно стало.

– Страшно?..

– Ага! Про эту квартиру. Ведь ее сдают дешевле, чем остальные.

– Арендная плата ниже?

– Почти наполовину. Странная квартира, я вам скажу.

– Э-э…

Страх сковал, скрутил душу. Пропал голос.

– Говорят, она прямо тут и повесилась. На притолоке. Жена то есть. Да и ребенок тоже здесь умер. Рассказывали, «Скорых» понаехало… Жуть!

Я опустил голову, в поле зрения остались лишь носки моих ботинок. Вот она, реальность… Почему я должен в нее верить?

– Меня просто жуть от всего этого берет. Понятно, почему дешево, но от этого ведь не легче. Я вот думаю съехать отсюда. Подыскиваю сейчас что-нибудь подходящее.

Ага! Переезд! Я тоже смотался отсюда, съехал. Так ведь получается. А что, мне век надо было тут сидеть после того, что произошло?

– Вы говорите, жена покончила с собой… Почему? В чем причина?

– Понятия не имею.

Наконец я обрел дар речи и выдавил из себя:

– А куда мой брат уехал после этого? Не знаете случайно?

– Нет, не знаю, хотя… – Женщина призадумалась. – Хотя, когда мы сюда въехали, из корзинки для мусора, что стояла на кухне, вывалилась бумажка, на которой было наспех что-то написано. Вроде адрес какой-то.

– Что?! – Голова тут же поднялась, будто сама по себе. – А-а… она сохранилась?

– Ой, маловероятно.

– Не могли бы вы поискать? Это очень важно. Или, может, вы помните, что там было?

– Да куда там… Лучше пойду гляну. Я тогда подумала: а вдруг это важная бумажка, и он за ней потом явится. И вроде сунула ее в выдвижной ящик под мойкой. Подождите, вдруг она еще там…

– Очень прошу.

– Стойте здесь, сейчас поищу.

Женщина скрылась за дверью. Вот разговорились – оказалось, хороший человек, пусть и не очень любезная. Я стоял и молил бога: хоть бы нашла. Через приоткрытую дверь заглянул в комнату. Старые, почерневшие от времени балки, раздвижной шкаф, весь в бурых пятнах. Нужда чувствовалась во всем. Но я ведь тоже так жил.

– Нашла! – Женщина появилась на пороге и протянула мне помятый листок.

Это был не просто листок. Последний удар. В самое темечко. Перед глазами все словно заволокло туманом. Ноги затряслись по-настоящему. Развернув листок, я обнаружил на нем мой почерк. Никаких сомнений. Это мои кособокие иероглифы.

«Район Сумида, Кухиро, 5-10-4».

И всё. Больше на листке ничего. Сумида… Адрес ничего мне не говорил, но, судя по всему, именно туда я переехал из этого дома. Жаль, нет названия дома[43]. Сразу не найдешь, придется поискать. Вот какие мысли кружились в голове.

– Желаю вам поскорее найти брата.

Это она сказала или мне послышалось? Стряхнув оцепенение, я увидел, как дверь передо мной закрылась, и остался стоять столбом в коридоре этого потрепанного многими бурями дома с зажатым в руке клочком белой бумаги.

Время, казалось, шло скачками. Его обрывки мелькали, точно световые вспышки в стробоскопе, скакали друг за другом. Следующий момент, открывшийся моему взору, – я медленно спускаюсь по лестнице. Осторожно, боясь оступиться.

Следующий кадр – иду по тротуару к станции.

Время вокруг меня нарушило ход.

Желаю вам поскорее найти брата.

Слова этой женщины, ее лицо казались чем-то призрачным, иллюзорным. Точно! Это брат! Ветвь нашего дерева, но не я. Вот почему я с такой легкостью лгал ей о брате. Хотя никакая это не ложь. Я иду по следу одного из близнецов. Так мой мозг спасается от реальности.

* * *

Я сидел на скамейке напротив станции «Табата» и думал. Итак, у меня были жена и ребенок. Жена убила ребенка и покончила с собой. Могло ли быть так, что эти две смерти не имели никакого отношения к мужу, то есть ко мне?..

Не могло. Если подумать, такое просто невозможно. Скорее напротив – весьма вероятно, что все это произошло из-за него, то есть меня. Само собой разумеется. Если муж ни при чем, жена бы ему что-нибудь рассказала, посоветовалась бы. На то он и муж. Почему же не обратиться к нему за помощью? А раз она этого не сделала и не нашла другого выхода, кроме как умереть, значит, к этому шагу ее подтолкнул муж.

Что же это? Отчаяние переполняло меня. Грудь налилась тяжестью. Казалось, она набита пропитанной водой ватой. Хотелось выкашлять из себя эту массу. Конечно, предчувствия у меня были нехорошие, но я и подумать не мог, что так обернется дело. Не в такое прошлое я хотел вернуться. Неужели я убийца?

Как умерла жена? Повесилась на притолоке… Как она умирала? Долго ли мучилась? Но самое главное – а самоубийство ли это? Может, это я ее убил?

Понятно лишь одно – мне ничего не остается, как забиться в какой-нибудь угол и сидеть там, съежившись, как серая крыса. Я долго сидел так, обхватив голову руками, глаза словно заволакивали мрачные тучи. В пробелах между ними солнечные лучи, как маленькие молнии, мерцали на асфальте, по которому проходило бесчисленное множество ног. Стоило зажмуриться, как за закрытыми веками начинали взрываться белые искры.

– Эй, послушайте! – послышался откуда-то сверху чей-то голос. Не обращая на него внимания, я продолжал сидеть, не шевелясь и не говоря ни слова. Тогда обладатель голоса бесцеремонно схватил меня за плечо и сильно тряхнул.

Я медленно поднял голову и вздрогнул, увидев перед собой полицейского в форменной фуражке и с грубым бесстрастным лицом.

– Что с вами? Вы так долго здесь сидите…