Я тебе полностью расклад даю и хочу в ответ от тебя полное раскаянье. Но ты же упорно в тюрьму рвешься, никаких советов слушать не хочешь. Вот объясни мне — зачем? Заем ты рвешься в тюрьму? Ты думаешь, что это шутки такая? У тебя последний шанс остался — до завтрашнего утра, потом все — до суда ты будешь в следственном изоляторе содержаться, я тебя оттуда не вытащу, понимаешь? Давай, думай быстрее и принимай решение.

К допросной повисла звенящая тишина. Парень, который не мог выйти за периметр железных решеток, недвижимо сидел на прикрученном к полу табурете, тоскливыми глазами уставившись в зарешеченное окно, второй парень затаил дыхание, все еще на что-то надеясь.

— Нет, я буду ждать, пока мои знакомые приедут с курорта и поднимут шум по поводу своих вещей — Денис отвернулся от окна, откуда доносился шум жизни большого Города и уставился в дощатый пол, покрытый суриком.

— Ну и дурак. — я резко встал, бросил задержанному на колени пачку сигарет и пошел в коридор, звать конвойного.

Примерно через десять дней.

— Че звал, начальник? — гражданин Мельников Александр Андреевич хотел лихо сплюнуть сквозь щель между зубами, но в последний момент решил воздержаться. Сын Глазырина ходил под подпиской в ожидании суда, поэтому ссориться со мной он опасался.

— Хотел узнать, как дела у тебя, Александр. Не уволился часом?

— Начальник, ты же сам меня учил, что мне надо до суда работать, чтобы наши комсомольцы на поруки меня взяли. Вот я и работаю, никуда не дергаюсь.

— Вот и отлично, что ты мои поучения запомнил. А то, что ты мне должен, надеюсь, помнишь?

Парень, родившийся и сделавший первые шаги на зоне, хотел опять сплюнуть, показав, где он хотел вертеть все долги передо мной, но опять воздержался.

— Говори, что надо?

— На днях войдешь по этому адресу — я показал бумажку, где было записано место жительство Захарова Владислава: — найдешь там такого Славу Захарова. Ты его сразу узнаешь, он длинный такой, на жирафа похож.

— И че?

— Не чокай! У Славы есть «жигуленок», оранжевый такой. Скажешь, что ты или сам с СИЗО вышел, или весточку оттуда получил от его дружочка закадычного — Козлова Дениса, который туда заехал за квартирную кражу и за самопал, что дома хранился. Пока все запомнил?

— Все начальник, излагай дальше.

— Так вот, Дениска за кражи один из их компании заехал. Там, кроме Славы еще один был, но тебе он не нужен. А Денису одному тоскливо, и хочет он, чтобы товарищи его со свободы «подогрели» — чтобы они через тебя передали грев. Причем в сумме не стесняйся, они квартир много подломили, деньги у них есть. В крайнем случае, Денис не против, чтобы Слава свою «Одиннадцатую» продал и друга своего поддержал. Во всяком случае, на пару тысяч Денис рассчитывает. А если ничего ему товарищи не передадут, то вспомнит Денис, что кражи он не один совершал, а с друзьями своими, ну и последствия этого, всякие нехорошие, могут произойти. Все понял, Саша, или повторить?

Мельников зло сверкнул на меня стальной «фиксой», поставил на землю чемоданчик с инструментами, не торопясь закурил «Мальборо», наверняка, не кишиневские, потом все-таки не выдержал, сплюнул в сторону.

— Начальник, знаешь, я свой долг перед тобой помню. Но вот то что ты с меня требуешь, это такое западло…

— Так, Саша, я что-то не понял. Ты, что, восстать решил? И в чем западло?

— Менту эти деньги отдавать западло. Не, я на такое не подписываюсь…

Глава 15

Глава пятнадцатая. Суматошный день.

— Я разве сказал, что я на эти деньги претендую? Ты Саша это сам придумал — сам и огорчился? Тем более, если по понятиям вашим разбираться — пацаны вам задолжали. На территории работали — долю не отстегивали, за полгода там не две тысячи, а гораздо больше получилось. А куда ты эти деньги зашлешь — мне без разницы, лишь бы они у Славы ушли, а до Дениса не дошли нив каком виде. Все? Вопрос решился? Теперь все по понятиям?

— Ну если так, то как бы да.

— Тогда давай, Саша, счастливо оставаться.

— И тебе не хворать начальник.

За севшим до суда в СИЗО Денисом Козловым остался долг — парень так и не дал показания относительно примерно двух десятков квартир, вскрытых лихими докторами. Моя уловка относительно талька с медицинских перчаток, якобы изъятых на местах преступлений, не сработала. Я дал ребятам время перевести дух — Денису затосковать в вонючей скученности камеры, в круглосуточном обществе чрезвычайно опасных людей чуждого ему круга. А для Славы Жирафа, который наверняка успокоился, решив, что подельник будет благородно молчать, взяв все на себя, я подготовил другой сценарий — отъехавшего к «хозяину» кореша надо «греть», и «греть» хорошо. А через недельку я буду решать дальше, что делать, в зависимости от того, как будет действовать Жираф — растрясет свою мошну, чтобы заткнуть рот Денису или пойдет на новые кражи.

Плохой.

Сегодня Громов заступил на суточное дежурство, а мы, Кадет и Студент, спокойно курили в кабинете, ожидая Близнюка, который задерживался у начальства, решая свои, не всегда понятные вопросы. Сейчас докурим, выпьем чаю, выполним какое ни будь необременительное поручение старшего опера –вот и обед, а там, глядишь, и день закончился, возьму пива и… Додумать благостную мысль я не успел — дверь в кабинет резко распахнулась, на пороге показался возбужденный Владимир Борисович, быстро проглядывающий написанное на паре листочков, сцепленных скрепкой.

— Так, оба здесь? Отлично. Слушаем сюда — охрана привезла троих — двух парней и девку. Парни выходили из подъезда, где сигнализация сработала, а девка якобы к ним подошла во дворе. Громов вместе с оперативно-следственной группой на адрес выехали, а этих троих нам сказали отработать по полной. Так что, заканчиваем с чаями и работать начинаем. Ты — палец старшего уперся в меня: — беги в операторскую, если компьютер работает, то пробей задержанных по всем базам. Если связи нет, то найди кабинет, где поспокойнее и звони в информационный центр, пусть информацию по телефону дадут. Пароль на сегодня — Сокол. А мы пока начнем в задержанными работать.

Связь с информационным