Да и по времени нам следовало торопиться, пока люди не разошлись по рабочим местам. И потому я ехал без остановок на беседы с надоедливыми ментами, которые могут вмешаться в мои планы и затормозить продвижение к цели. А я, честно говоря, пока не знаю, какой лимит времени мне отпущен на все действия. И предпочитал поторапливаться. Я знал, что Жансари уходит на службу к половине девятого. До службы ей добираться около получаса. Следовательно, мне необходимо было успеть застать ее дома, имея в запасе хотя бы десять минут для разговора. И я едва-едва успевал к нужному времени. Но успел-таки.

Я оставил Копченого в машине, а сам поднялся на третий этаж. На мой звонок вышла престарелая тетушка Аймани.

– Здравствуй, Исрапил, – сказала она как обычно, солидным басом, и громко, затем выглянула в подъезд, словно проверяла, видит ли кто посторонний, как я пришел, и посторонилась, пропуская меня в квартиру.

– Здравствуйте, тетушка Аймани.

Она встретила меня широкой улыбкой, и видно было, что радость эта не напускная.

– Я рада, что тебя еще не поймали. Они опять на тебя кучу всякой грязи льют. По телевизору твой портрет показывали. Правда, там ты не похож на себя.

– Я привык к этому. Жансари еще дома?

– Дома, дома, – отозвалась из своей комнаты Жансари. – Я сейчас...

Она, как и мать, обладала громким низким голосом, только в отличие от матери, у которой росли почти мужские усы, у дочери на лице присутствовали и зачатки бороды. Это красоты ей не добавляло, и потому старший лейтенант милиции в тридцать с небольшим лет так замуж и не вышла. Тем более что мужчины в Чечне уже в большом дефиците. Война их не щадила на протяжении последних десятилетий, и это уже было заметно по количеству создаваемых семей.

– Солтанбек не звонил? – спросил я.

Солтанбек, брат Жансари, лежал в Лондоне в клинике, в которую по моей просьбе устроила его Катрин. Она же и лечение оплачивала. Гепатит он заработал еще в детстве, в те самые сложные времена для Чечни, когда в больницах только раненых оперировали, а лечить или просто не умели, или не хотели. Да и лекарств не было. Солтанбеку просто заглушили болезнь и выписали. Тетушка Аймани уже готова была смириться с медленным умиранием сына, когда кто-то из знакомых дал ей телефон старой подруги, моей мамы. Она позвонила мне. Я к тому времени уже обитал в лесах, но связаться с Катрин смог. Она все организовала.

– Звонил позавчера – лечат. Охал и ахал, когда ему счет показали. Нам не говорит сколько, но ужасается. Хоть ты скажи, сколько мы должны?

– Хорошее человеческое отношение оценить никак невозможно. Это, тетушка Аймани, я уже давно понял. И потому об этом разговор заводить не будем...

– Жансари, скоро ты? – позвала тетушка.

Молодая женщина вышла. Уже в форме, готовая идти к себе в районный паспортный стол, где служила инспектором. К ее услугам при подготовке документов я, кстати, не прибегал. Это выглядело бы требованием платы за услугу, которую оказала семье моя жена. И мне такие расчеты были не по душе. Но Жансари я несколько раз использовал.

– Что-то нужно? – спросила она серьезно и приготовила блокнот и ручку, чтобы записать.

Я продиктовал:

– Зубаир Джунидович Иналуков. Где проживает, и точные данные по дате рождения... Мне говорили, что ему на днях сорок лет стукнет. Хочу поздравить.

– Куда звонить? – спросила Жансари по-деловому.

– Номер прежний. Ты знаешь.

– Звать тебя как?

– Можешь Джабраилом называть... Джабраил Азнауров. Фамилию я не менял.

– Часа через полтора позвоню. У нас с утра планерка, потом запрос сделаю. Как ответ пришлют, сразу позвоню.

– Он может проходить по правительственным спискам. Работал в правительстве.

– Ладно, и там посмотрим.

– Если будет возможность, данные на его жену. И на родителей жены, которые собирались в своем доме праздновать юбилей зятя. Дом где-то на окраине Грозного...

– Сделаю.

Вопрос решился.

* * *

Мы с Копченым имели в Грозном маленькую однокомнатную квартирку на двоих. Туда и отправились дожидаться звонка Жансари. На двери квартиры Давид ставил «контрольку»[7], чтобы определить, не проникали ли за дверь посторонние лица. «Контролька» была нетронутой, и в квартиру мы вошли свободно. Давид опять почувствовал голод и полез в холодильник, а я включил имеющийся здесь ноутбук. Естественно, сразу забрался в Интернет, чтобы проверить свои почтовые ящики. Писем не оказалось. Но отсутствие информации не говорило о том, что вокруг меня ничего не происходит. Что-то происходило, кто-то желал образовать несколько колец окружения и кольца эти постепенно сжимал. И мне необходимо было прочувствовать момент, когда можно выскочить из кольца. Но до этого хорошо бы свое дело сделать. Я написал письмо жене, потом маленькое письмо сыну, потом долго читал англоязычные новостные сайты, после них русскоязычные сайты и сравнивал информацию. Информация об одном и том же событии всегда преподносилась с разных точек зрения. И сравнивать было любопытно. От этого занятия меня оторвал звонок Жансари.

– Я нашла тебе, что ты просил. Записывай.

– Я готов.

Она продиктовала. Я даже записывать ничего, кроме номеров телефонов, не стал. Все данные из милицейской картотеки совпадали с тем, что прислал мне Али или кто-то от имени Али.

– Спасибо, Жансари. Если что нужно будет, обращайся...

– С тем, что нужно, ты мне не помощник.

– А что тебе нужно?

– Как всякой женщине – мужа и детей.

– Да, это не по моей части. Разве что кого-то из своих друзей посоветую. Но они почти все свои семьи имеют. Если кто-то холостой подвернется, я сразу тебя вспомню. Обещаю.

– Ладно. Счастливо тебе сорокалетие друга отпраздновать. Надеюсь, в газетах сообщения о юбилее не будет?

– Боюсь, что будет, но меня там может не оказаться... Для газет твои коллеги будут стараться, чтобы потом на меня свалить. А я не поеду.

– И то правильно, – согласилась Жансари.

На этом мы с ней и распрощались. Как-то так получается, когда оказываешь человеку услугу, никогда не задумываешься о том, что это может тебе дать. По крайней мере, у меня всегда так бывает. Я не собираюсь никого использовать. Но друзья приобретаются, и они становятся верными и надежными друзьями. И сами вызываются помочь. Не принимать их помощь я тоже не могу, потому что, во-первых, это будет несправедливо, во-вторых, я сам в этой помощи очень нуждаюсь. По большому счету, без поддержки друзей я мало чего сумел бы добиться, в те моменты когда меня со всех сторон пытаются обложить. А я постоянно увертываюсь от выверенных прицельных ударов.